дотянуться рукой до нее.
Шарисса прикрыла глаза, когда ее пальцы приблизились к пламени, потому что оно не только пылало так же ярко, как ее собственный магический шар, но еще и гипнотизировало ее.
— Ты провела меня прежде! Снова это не удастся! — прорычала она безобидного вида лампе.
Пламя поднялось высоко, едва не заставив Шариссу отдернуть пальцы, чтобы не обжечься. Однако она опомнилась и снова потянулась вперед, чтобы закончить сражение с хитроумной ловушкой.
— Не получилось!
Языки голодного пламени лизали ее руку, стремясь закоптить и сжечь ее тонкие пальцы, а затем превратить их в пепел. Так бы и случилось, окажись на месте Шариссы кто-либо другой. Вначале инстинкт заставил ее отдернуть руку, но мозг напомнил ей, что она, в конце концов, принадлежит к наиболее могучим волшебникам своего народа. Эта жалкая вещица перед нею была умно сделанной, но не такой уж и могучей игрушкой, и основная ее сила заключалась в ее неприметности. Теперь, когда она знала, какое оружие выбрал враг, все было легко. Лишь гипнотический свет лампы заставил ее так долго задержаться здесь.
Ее ладонь опустилась на язычок пламени и накрыла его — Шарисса держала ее, пока не появилась уверенность, что угрозы больше нет. Простая проверка с помощью высших чувств уверила ее, что лампа снова всего лишь лампа. Пока та не светила, она не могла воздействовать на разум Шариссы. Именно так волшебница в первый раз и уклонилась от ее коварства — для того, чтобы во второй раз оказаться его жертвой…
«Лохиван!»
Она знала, что гнев и растущая усталость могли привести к опрометчивым выводам в тот момент, когда ей следует мыслить ясно, но это, похоже, становилось неважным, чем больше она думала о предательстве. Лохивана она всегда считала хорошим другом, почти таким же, как Геррод… который предупредил ее, что хорошие отношения с его братом не значат ничего, когда глава клана отдает приказ.
— Лохиван, будь ты проклят!
Тезерени и в самом деле захватили Темного Коня. Она вспомнила теперь все, включая тот краткий контакт между нею и угольно-черным скакуном. Да, Шарисса не могла больше ощущать присутствие вечноживущего, но знала, что след приведет к дрейкам и их повелителям.
— Лохиван, тебе с Баракасом лучше молиться вашему Дракону Глубин, чтобы Темный Конь не совершил побег и не взялся за вас!
Это означало, что следовало бы применить заклинание для телепортации. За многие годы она пользовалась таким заклинанием лишь несколько раз: подсознательное опасение, что она окажется в какой-нибудь обители забвения вроде Пустоты, мешало ей делать это чаще. Однако Темный Конь нуждался в ее помощи. Ей не было известно, почувствовал ли ее отец, что его бывший сотоварищ в опасности, и у Шариссы не было времени, чтобы искать его — во всяком случае, не в ее нынешнем состоянии. Каждое прошедшее мгновение — а их и так уже прошло слишком много, пока она колебалась, — делало спасение призрачного скакуна все менее и менее вероятным.
Она подняла руки и глубоко вдохнула. Пора собраться с мыслями и — в путь.
Чувство тревоги лишь мелькнуло в ее мозгу. Что-то обвилось вокруг ее шеи, почти лишив дыхания.
Позади нее голос — голос Лохивана — спокойно сказал другому невидимому и непрошеному гостю:
— Как раз вовремя. Я же сказал, чтобы вы не сомневались во мне.
Мир Шариссы превратился в гудящее размытое пятно… а затем — пелена безмолвия и темноты.
Глава 7
— Геррод.
Чародей поднял глаза на своего неожиданного гостя; глубокий капюшон позволял скрыть удивление, появившееся на лице отшельника появлением гостя.
— Господин мой Дру.
В свете, который с трудом проникал в хижину, Дру Зери выглядел устрашающе. Глаза Геррода сузились. Волосы волшебника поседели, а лицо избороздили морщины. Да, он несколько постарел; но Геррод распознал кое-что еще — то, на что те, кто видели Дру Зери каждый день, не обратили бы внимания — потому что они и сами, вероятно, претерпевали подобные изменения.
Волшебник старел. Не так быстро, как сам Геррод, но тем не менее старел. Геррод поежился. Это еще раз подтверждало его опасения относительно воздействия этой страны. «И все же, — чародей не мог не подумать с завистью, — Дру Зери, по крайней мере, досталась роскошь обладания нормальной продолжительностью жизни в несколько тысяч лет или около того. Почему же именно я так обманут?»
— Я нуждаюсь в твоей помощи, Геррод Тезерени. Ты знаешь его лучше, чем я, и я думаю, что ты обладаешь сообразительностью, которая позволит тебе найти его там, куда он скрылся с ней — где бы это место ни находилось.
Чародей пошевелился, зная, что он выглядит скорее как сверток ткани, чем как человек. Ему было все равно. Плащ и капюшон позволяли ему на какое-то время отгораживаться от окружающего мира. А те немногие, кто посещал его, были склонны думать, что такой внешний вид его рассчитан на то, чтобы выбить их из колеи.
— Вы могли бы немного объяснить, в чем заключается смысл ваших слов?
Дру вздохнул, пробуя сохранить спокойствие.
— Шарисса у Баракаса. Я уверен в этом. Вопреки старанию сдержаться, Геррод резко выпрямился.
— Что вы хотите сказать? Он думает, что сможет удерживать ее в своем подобии Королевства? Мой родитель всегда был безумцем, но не глупцом! Что произошло? Наконец началась гражданская война?
Посетитель жестом призвал его к молчанию.
— Позволь мне… позволь мне объяснить получше. — Дру явно собирался с мыслями. — В какой-то момент, вероятно, три дня назад, Шарисса и Темный Конь исчезли… — Он покачал головой. — Ты не знаешь о Темном Коне, да? Мне, наверное, придется объяснить, кто это…
— Я знаю его. Продолжайте.
На лице Дру промелькнуло озадаченное выражение — и исчезло, когда он продолжил свой рассказ.
— Они пропали. Заметили это только на следующий день. Мне бы следовало догадаться об этом раньше, но Шарисса часто целыми ночами засиживалась за своими планами. Что касается Темного Коня, то моя крошечная вселенная, в которой находится Сирвэк Дрэгот, похоже, притупила мое восприятие. И только когда я оставил крепость и возвратился в этот мир, то обратил внимание на отсутствие Темного Коня. Вскоре после того люди начали спрашивать о Шариссе. Я обнаружил, что она выехала из города в этом направлении…
— Она посетила меня. Именно так я и познакомился с вашим Темным Конем. — Геррод выбирал слова с осторожностью, не желая, чтобы отец Шариссы знал, насколько произошедшее огорчает его самого. Волшебник мог бы спросить себя, с чего бы этому Тезерени так тревожиться из-за исчезновения его дочери. Разумеется, они, как известно, были друзьями, но все же…
— Из этой поездки она возвратилась. Об этом я узнал позже. Опросив нескольких из тех, кто все же заслуживает доверия, я выяснил, что последнее, что о ней знают, — это то, что она работала в своих комнатах. Кто-то сказал, что мне следует искать человека по имени Беткен, который — и это несомненно — стремился зачем-то повидать Шариссу. Но я не смог его найти. Его жилище было пусто. Все, что он мог унести с собой, исчезло.
— Вы думаете, что он находится где-то под защитой моего отца.
Дру глубоко вздохнул. Геррод знал, что самое худшее еще впереди, и ему пришлось восхититься способностью Дру Зери связно говорить о том, что несомненно было для него величайшим мучением.
— Я направился к восточному кварталу города, не желая думать, что глава клана предпринял что-либо настолько глупое; но слухи — и не беспочвенные — продолжали настойчиво утверждать противоположное. — Волшебник покачал головой. — Я не буду подробно говорить о том, что я обнаружил относительно Темного Коня, кроме того, что он, я думаю, тоже сделался жертвой вашего клана. Он исчез… совсем исчез…
Великий волшебник коснулся виска, подтверждая, что не может уловить Темного Коня даже своими высшими чувствами. У Геррода уже тоже появилось похожее подозрение. И он, проснувшись этим утром, ощутил отсутствие Темного Коня. Геррод мог лишь предположить, что тот отправился куда-то с Шариссой.
