пристально следил за отцом, как будто чего-то хотел от него.
— Что же вам угодно, госпожа моя Шарисса? — спросил Баракас. Судя по голосу, он устал так же сильно, как и она.
— У меня к вам просьба, господин мой Баракас.
— Соблюдаете этикет, не так ли? Сначала скажите мне кое-что, госпожа моя. Достаточно ли вы отдохнули, чтобы основательно использовать ваши способности?
Каким-то образом они поменялись ролями, и теперь он просил ее об одолжении. Она промолчала, считая, что самое лучше — выслушать его до конца. Это могло помочь ее собственному делу.
— Я едва ли отдохнула — если вы именно это имеете в виду. Если же вы хотите знать, могу ли я телепортировать кого-то к крепости, то сомневаюсь в этом. Крепость я помню достаточно хорошо лишь изнутри; если припомните, вы не так уж часто позволяли мне выходить наружу.
— И я должен об этом сожалеть, так?
— Мне жаль. — Волшебнице действительно было жаль. Было похоже, что ей здесь ничего не удастся сделать; но виновен в этом был Баракас. — И если для вас это не так важно, я предпочла бы не переноситься внутрь… просто на всякий случай.
— Я понимаю. Я сам пытался перенестись к воротам крепости. — Баракас подергал свою седеющую бороду. — И возможно, что пользоваться колдовством пока что небезопасно. Когда я пробовал это сделать — перед сегодняшним перегоном, — то ощутил нечто
Она подумала о пробуждающейся земле и смехе изгоя — и то и другое еще живо помнилось ей по ее снам.
— Вы думаете, что…
— Я не знаю, что думать. — Он дал понять, что не хочет об этом разговаривать. — Вы желали обратится ко мне с просьбой.
— Она касается Темного Коня.
— Прямо сейчас? — В сгущающихся сумерках она не могла видеть его глаза, но знала, что они были узкими, подозрительными. — В чем же она заключается?
Шарисса сделала глубокий вдох.
— Я дала слово, что буду помогать вам; а вы дали слово, что вы отпустите всех нас. Однако я надеялась, что, не дожидаясь этого момента, вы выпустите Темного Коня из…
— Он нужен мне, чтобы быть уверенным, что вы выполните обещанное, госпожа моя Шарисса.
Волшебница кивнула.
— Я понимаю, что вы чувствуете после того, как он напал на вас, но меня он будет слушаться. Если я попрошу его подчиниться моему решению, он так и сделает — в этом я уверена. Если же нет… — Она заколебалась и спросила себя, что вечноживущий подумает об этом предложении. — Если же нет, то вы можете снова заключить его в эту ловушку, а я не стану возражать.
Некоторое время стояла тишина, затем Баракас сказал:
— Я подумаю над этим за едой.
— Вы снова привязали его к ящику. Он не сможет теперь причинить вам никакого вреда!
— Никогда не следует недооценивать противника, особенно раненого. Часто такие смертельно опасны. — Баракас кивнул ей. — Я извещу вас о своем решении. Обещаю вам.
Он ушел, больше не говоря ни слова. Шарисса нахмурилась и снова поискала глазами Лохивана, но тот исчез.
Ей было непонятно, почему повелитель Тезерени не взял сейчас с собой остальных своих детей. Даже Лохиван остался бы в пещерах, если бы не отказался повиноваться отцу. Было ли дело в том, что Баракаса беспокоило то, что они могут увидеть? Находился ли Лохиван здесь только потому, что бросил отцу вызов, желая доказать верность клану и искупить свою вину? Геррод в счет не шел, он — с точки зрения отца — был почти чужаком.
— Госпожа моя, — внезапно произнесла ее тень, время от времени почесывая себе спину. — Вам надо поесть и отдохнуть. Господин мой Баракас потребует, чтобы мы были готовы одновременно с ним.
— Хорошо. — Она спросила себя, когда же она получит ответ. Сегодня вечером? Завтра?
«Когда ему захочется его дать», — наконец решила Шарисса, нахмурившись. Она повернулась и пошла обратно к тому месту, где Фонон уже ждал с едой для них обоих.
Это «когда» случилось, едва она собралась ложиться спать. Большинство других уже отдыхали, но она нашла ручеек и, несмотря на протест телохранителя, выстирала свою одежду и вымылась. Воин, к се удивлению, отнесся с уважением к ее желанию уединиться и как мог старался удержать взгляд на близлежащих кустарниках. Шарисса устала настолько, что се едва ли заботило, смотрит ли он на нее. Она просто испытывала удовольствие от ощущения чистоты. Среди вещей, захваченных для нес, были дорожные платья, очень похожие на то, что носила она. Шарисса могла лишь предполагать, откуда они взялись, но сидели они на ней безупречно и избавили ее от необходимости надеть только что выстиранную влажную одежду. Эти платья достаточно хорошо подчеркивали ее фигуру, и она спрашивала себя, не захватили ли их из крепости, где госпожа Альция могла приказать сшить их для Шариссы.
Тяжелые шаги предупредили се о приближении Тезерени. Фонон и Геррод, которые спали в нескольких шагах от нее, либо не слышали этих шагов, либо решили, что лучше всего не вмешиваться в то, о чем ничего не знали.
— Госпожа моя Шарисса.
Как это и было принято у Тезерени, лишь у главы клана была палатка. Волшебница и се сотоварищи спали, укрывшись дорожными одеялами, которые им дали Тезерени, а их головы лежали на маленьких циновках, выданных вместе с одеялами. Шариссе, давно уже привычной к вылазкам для исследования развалин поселений основателей, это могло показаться раем — в сравнении с многочасовой ездой на дрейке. Ей было почти жаль, что сейчас придется разговаривать с Баракасом, но она напомнила себе, что делает это ради Темного Коня.
— Я надеялся, что вы воспользуетесь этим ручьем. Освежает, не так ли?
— Я была бы благодарна, если бы вы сказали об этом моему сторожевому псу. Мне пришлось спорить с ним.
— Приношу свои извинения.
— Приняли ли вы решение относительно Темного Коня?
— Принял. Я не стану выпускать его. Вам я могу доверять — но не демону.
Она почувствовала, как в ней вскипает гнев.
— Он не станет…
Баракас заставил се умолкнуть.
— Таково мое решение. Я, однако, готов сделать кое-что для вас и вашего эльфа.
— Что же?
— Завтра его оружие — и то, что было у вас с Герродом, — будет возвращено вам. Хотя я и не настолько доверяю вам, чтобы снять ваши повязки, я допускаю, что вы нуждаетесь в каких-то средствах защиты. Вы трос можете понадобиться нам. Вам также не станут больше связывать руки за спиной.
Это было не то, чего она хотела, но вес же лучше, чем если бы он отклонил се просьбу и не дал ничего. Однако она не смогла удержаться от замечания:
— Вы сбили меня с толку, господин мой Баракас. Я не уверена, пленники мы или ваши союзники.
Он засмеялся, но смех был вымученным.
— Последнее время многие вещи сбивают меня с толку, госпожа моя. Доброй ночи.
Шарисса смотрела, как он уходит, по-прежнему слегка хромая. В такие моменты она ощущала жалость к стареющему повелителю драконов. К сожалению, чтобы избавиться от этой жалости, Шариссе было достаточно вспомнить, что он делал с теми, кто потерпел неудачу или бросил ему вызов.
Как Темный Конь или Геррод.
Верный своему слову, Баракас возвратил им оружие. Фонон без разговоров взял обратно свой меч, но выражение на его лице заставило Шариссу слегка улыбнуться. Геррод проявил гораздо большую недоверчивость. Как он указал, если бы они попытались бежать, почти все шансы были бы против них. Либо Баракас, либо Лохиван могли тогда в одиночку выступить против них троих и, по-видимому, победить.
