Сыны Волка все чаще угрожали его родине. Многие считали, что их набеги — явление временное, но Уэллен иногда сомневался в этом.
Забена закончила ткать точно к обещанному сроку. Волшебница запретила кому бы то ни было прикасаться к ее работе и даже смотреть на нее, но вовсе не потому, что стыдилась за свое произведение. Прибегнув к своей скромной магической силе, волшебница-ткачиха приступила к следующему этапу колдовства. Он должен был занять всю ночь и был так чувствителен к внешнему влиянию, что даже Бедлам с его ограниченными способностями мог бы нарушить ход процесса.
Ночь оказалась настолько спокойной, что Уэллен, не в силах поверить этому, никак не мог заснуть. Любой шорох заставлял думать о Сумраке и Повелителях Мертвых. Сон в конце концов одолел ученого, но и во сне его преследовали призраки в плащах и полуразложившиеся упыри, ковыляющие к кровати на негнущихся ногах.
Утро пришло неожиданно быстро и показалось благословением по сравнению с ночью.
Забена еще не показывалась. Что она делала, оставалось тайной, поскольку входить к ней было строго-настрого запрещено даже Уэллену, но из-за ее двери в коридор шел густой запах расплавленного воска. Снова почувствовав себя бесполезным, ученый решил попробовать уговорить короля, чтобы тот научил его управлять магическим даром и пользоваться им более осмысленно. Идея родилась из-за непрестанного нытья в голове. Предчувствия Уэллена не справлялись с таким количеством драконов в округе, пусть даже те относились к людям — в самом худшем случае — безразлично. Этим утром предупреждения сделались особенно настойчивыми.
До сих пор дракон не желал обучать его магии. И даже не объяснял почему. Уэллен, за время пребывания в Дагорском лесу наблюдавший вблизи за несколькими другими драконами, догадывался о причине. Во-первых, люди нужны, чтобы приносить пользу. Уэллен видел, что Бентон Лор очень важен для Зеленого Дракона и даже уважаем кланом, но отчасти этим уважением командор был обязан своей неистовой преданности властелину. Он родился и вырос в одном из людских поселений и считал его в равной степени своим и королевским.
Ученый же, напротив, был чужаком. Не просто подданным соседнего королевства, но
В нескольких ярдах от тронного зала ученого перехватил стражник:
— Его Величество требует твоего присутствия.
— Я как раз к нему и направляюсь!
Но стражник сначала отвел его на несколько шагов назад. Протокол и во владениях Королей-Драконов был протоколом.
Подняв голову, король приветствовал вошедшего.
— Господин Бедлам! Хорошо, что ты явился так быстро.
— Я шел к тебе и встретил на пути твоего стража.
— Значит, ты уже слышал?
— Слышал? — В ученом проснулись надежды. — Неужели Сумрак вернулся?
— Увы, нет. Речь идет о чужаке, схваченном на восточной границе моего леса. Это — уникальный экземпляр человека!
— Но как же это связано со мной?
Пасть дракона изогнулась в клыкастой улыбке.
— Он заявил, что знает тебя.
— Меня? — Уэллен попробовал вспомнить, кто остался за старшего на борту «Крыла Цапли», однако после всего случившегося не смог припомнить даже лица, не говоря уж об имени. — Кто он?
Слегка повернув голову, дракон приказал:
— Приведите это существо.
Из бокового коридора в зал вошли двое стражников. Между ними шел человек, с которым Уэллен меньше всего хотел бы встретиться.
— Асаальк?!
— Господин магистр, пожалуйста, будьте так любезны сказать этим двоим, что я — друг, а не враг!
С этими словами голубокожий повернулся к ученому боком, и Уэллен увидел, что руки его связаны за спиной.
— Ты знаеш-ш-шь… это существо?
Драконий повелитель был, очевидно, заинтересован голубой кожей северянина.
— Да, Твое Величество. Вероятнее всего, он — единственный уцелевший из всего каравана. Хотя некоторые, быть может, сумели вернуться к тем, кто остался ждать нас на берегу.
Ученый с надеждой посмотрел на Асаалька.
— Увы, я ничего не знаю, — печально ответил Прентисс Асаальк. — До вчерашнего дня я был пленником того зверя, что правит землями к востоку отсюда, так!
Пурпурного Дракона?
— Господина Пурпурного, так. И, несмотря на его забавный вид, мне было не до смеха. Его не назовешь снисходительным хозяином.
— Это верно, — вмешался в разговор Зеленый Дракон. — Прос-с-сто чудо, что тебе удалось бежать!
Прентисс Асаальк отвесил глубокий поклон.
— Господин магистр может подтвердить, что я весьма предприимчив, когда в том есть нужда, так?
Уэллен кивнул. В глубине души он жалел, что выжившим оказался не Яльзо, хотя и знал, что никогда больше не увидит капитана, поскольку сам был свидетелем его гибели. Его жег стыд — ведь появление Асаалька не вызвало в нем радости, которую он, несомненно, почувствовал бы, войди в зал капитан. Голубокожий наверняка прошел через такой же ад, как и он сам. Если не хуже…
Исполинский дракон кивнул стражникам. Судя по выражениям лиц, те явно не хотели развязывать голубого человека, но приказам хозяина следовало повиноваться.
— Моя благодарность не знает границ, Твое Августейшее Величество!
Асаальк принялся растирать руки с глубокими следами веревок на запястьях.
— В знак благодарности ты расскажешь нам все, в подробностях, о своем пленении и бегстве.
— Радостно повинуюсь!
С видимым удовольствием Прентисс Асаальк поведал, как свалился с лошади и побрел на север. Дважды ему казалось, что дракон гонится именно за ним, но оба раза тот пронесся мимо. Хоть и безоружный, северянин смело шагал на север. Были кое-какие неприятности, но его талант выживания всегда побеждал.
Затем его приметили слуги Пурпурного Дракона. Силы были уже на исходе, и потому его с легкостью взяли в плен. Асаалька привели прямо пред очи самого правителя, и только быстрота мысли спасла ему жизнь: он тут же сообразил, что встретил зверя, который безумно любит знания и копит их, точно золото.
И что же ты смог предложить ему? — осведомился Зеленый Дракон, перебивая рассказчика.
— Я рассказал ему о своей родине, о землях, откуда пришел. Конечно, немного приукрасил, так, ради поддержания в нем интереса… — Голубокожий взглянул на Бедлама. — Я думаю, ты сделал бы то же самое.
Уэллен кивнул.
Северянин не стал слишком подробно рассказывать о своем пленении, но его никто не упрекнул: вряд ли то были приятные для него времена. А бежать голубокожему удалось случайно. На него надели магический ошейник, чтобы держать под контролем, но через пару дней он обнаружил, что контроль слабеет. Его чуткие пальцы нащупали трещину, образовавшуюся, когда устройство запаивали на шее.
— К вечеру третьего дня он уже ничем не угрожал мне. И я не стал терять времени, так. Когда представилась возможность, я просто
Остальная часть его повествования уместилась в две-три фразы. Он направился на запад, ибо, как следовало из собранных им сведений, мог найти там убежище.
— И что же я нашел?! Такое знакомое лицо! Это — судьба, так?
