на реализацию предложенной ССАГПЗ «дорожной карты», по которой, в обмен на прекращение оппозиционных акций и предоставление А. Салеху и его семье иммунитета от судебного преследования, президент в течение 30 дней передает свои полномочия вице-президенту, генералу Абдераббу Мансуру Хади, и формирует «правительство национального единства» во главе с лидерами оппозиции[299]. Для решения А. Салеху в этом заявлении отводился срок до 22 апреля.
22 апреля президент А. Салех и правящий «Всеобщий народный конгресс» объявили, что принимают эту «дорожную карту»[300]. Но одновременно ряд радикальных оппозиционных партий и объединений сообщили, что никакого судебного иммунитета Салеха и его семьи не признают и что Салех должен непременно предстать перед судом.
И тогда 24 апреля А. Салех в интервью BBC заявил, что не видит в стране человека, которому можно передать власть и который прекратит хаос, а мятежникам передавать власть не намерен. И что поэтому готов уйти только после проведения в Йемене, в соответствии с Конституцией, всенародных демократических выборов, на которые он готов пригласить международных наблюдателей[301]. После чего в Йемене вновь развернулись полномасштабные «боевые действия» между силами А. Салеха и отрядами оппозиции, и вплоть до 30 апреля из страны каждый день поступали сообщения о крупных перестрелках и многочисленных жертвах.
А 1 мая Совет сотрудничества арабских стран Персидского залива (ССАГПЗ) сообщил, что намеченная на этот день церемония подписания в Эр-Рияде соглашения о передаче власти президента Йемена Али Абдаллы Салеха в рамках «дорожной карты» ССАГПЗ отложена в связи с отказом Салеха подписать документ[302].
Но, даже если Салех действительно уйдет с президентского поста, это вовсе не означает близких перспектив разрешения политического кризиса в Йемене. Создать устойчивую власть, устраивающую все конфликтующие в стране кланы, принципиально невозможно: обиженных лидеров будет много, и каждый из них имеет не только большие амбиции, но и сильные группы влиятельных и хорошо вооруженных сторонников. Причем сторонников, умеющих воевать и готовых воевать с кем угодно и где угодно за очень умеренную плату.
Вдобавок Йемен — один из крупнейших мировых рынков нелегальной торговли оружием, причем не только стрелковым, но и тяжелым. Этим бизнесом в стране занимается почти каждый из лидеров племенных кланов и губернаторов провинций, и смена власти в стране наверняка будет означать крупные конфликты за передел оружейного рынка. Наконец, южный Йемен — это не только основная зона деятельности «Аль- Каиды на Аравийском полуострове», но и важнейшая зона контроля морских коммуникаций через Аденский залив, Баб-Эль Мандебский пролив и Красное море, где проходит около 50 % мирового балкерного транзита, около 30 % мировых контейнерных перевозок и почти четверть морских танкерных перевозок нефти[303].
Откол мятежных провинций Севера не может не инициировать активизацию шиитского протеста как в Саудовской Аравии, так и в других странах Залива. Особенно если этой активизации протеста поспособствует Иран.
А откол шафиитских провинций Юга неизбежно укрепит там и без того очень сильные позиции «Аль-Каиды» и «родственных» радикальных организаций. Что, с одной стороны, скачком поднимет масштабы «экспорта» из региона боевиков на все мировые «фронты джихада» и, с другой стороны, расширит уже вполне налаженные связи исламских радикалов Йемена с их собратьями на Африканском роге (в Сомали и Эритрее). А значит, вполне вероятно, придаст нынешнему сомалийскому морскому пиратству в этом районе Индийского океана, включая Аравийское море, совершенно новое «террористическое» измерение.
Турция
Турция раньше других стран и по сугубо внутренним причинам, без существенных внешних воздействий, вступила на путь «политической исламизации». Причем эта исламизация, проводимая после почти века секулярного кемализма, ведется далеко не радикально, с оглядкой на сдерживающие факторы влияния военной элиты, модернизационного светского национализма и пантюркизма. И потому нынешние «революционные эксцессы», охватившие большую часть исламского мира, страну практически не затронули.
Дорогу для политической исламизации Турции открыли все более сомнительные перспективы реализации инициированного кемалистами курса на включение страны в Евросоюз. Это одна из важнейших причин, по которой в ситуации военной операции против Ливии Турция достаточно однозначно самоопределилась (правда, вместе с Германией) против большинства стран-членов НАТО[304].
При этом Турция все более активно включается в процесс поиска компромисса и политического урегулирования в Ливии, в этом смысле отчетливо противопоставляя себя «дохийской» контактной группе по Ливии, в которой главную роль играет Катар[305]. Одновременно Турция довольно жестко противостоит Саудовской Аравии и «пулу» западных стран в их попытках довести до революции «египетского формата» антивластные протестные эксцессы в Сирии[306].
Череда «исламских революций» ставит перед Анкарой острые стратегические вопросы. В условиях почти неизбежного после «исламских революций» суннитского радикального «дранга» «полусветская» Турция практически не имеет шансов на идеологическое лидерство в исламском мире. В то же время новый расклад ориентаций в мировой умме (прежде всего, резкое повышение в ней градуса конфликтности суннитского большинства с шиитским Ираном и полушиитской Сирией) проблематизирует выстраиваемый Анкарой в последние годы союз с Тегераном и Дамаском и вызывает дополнительные сложности в решении «курдской проблемы». (Отметим, что после недавних очередных массовых курдских волнений на востоке страны и в Стамбуле Высший избирательный совет Турции 22 апреля принял решение о допуске курдов к участию в предстоящих в июне 2011 г. парламентских выборах[307].)
Внешнеполитический раздел программы правящей Партии справедливости и развития до 2023 г., которую премьер Реджеп Тейип Эрдоган обнародовал 16 апреля к предстоящим выборам, имеет говорящее название «Государство-лидер»[308]. В качестве внешнеполитических приоритетов ПСР в программе названы и вхождение в ЕС, и особое внимание к проблемам проживающих в Европе турок и родственных народов, помогающее их интеграции в европейское общество, но
В том, что касается «западного» и «исламского» векторов в этой внешнеполитической стратегии, возможности их успешной реализации в новой мировой ситуации вызывают определенные сомнения. В этих условиях нельзя исключать, что одним из основных акцентов во внешнеполитической стратегии Турции может стать возобновление конкуренции с Саудовской Аравией и Пакистаном за «исламское окормление» России и постсоветского тюркского ареала. Что не может не затронуть — причем самым непосредственным и болезненным образом — жизненно важные интересы России.
Иран
Попытки «твиттерных бунтов» в Иране, предпринимаемые уже более года, пока что никаких серьезных политических подвижек в стране не вызвали, хотя протестные выступления оппозиции в стране с момента начала «революций» в Тунисе и Египте приобрели вполне регулярный характер.
