Растет, мы слышим крик павлинов страстный,
И по траве, от кошенили красной,
Ступает слон могучий, трубногласный.
Кадамбы хлещет ливень и толчками
Колеблет стебли с желтыми цветками,
Чей сок медвяный тянут хоботками
Рои шмелей с мохнатыми брюшками.
Утешены лесных зверей владыки,
Цари царей - земель, морей владыки:
Сам Индра, царь богов прекрасноликий,
Играя, льет с небес поток великий.
Из туч гряды, гонимой ураганом,
Грохочет гром над вздутым океаном,
И нет преград гордыней обуянным
Стремнинам, с дождевой водой слиянным.
Наполнил Индра облаков кувшины
И царственные окатил вершины,
Чтоб красовались горы-исполины,
Как после бани - смертных властелины.
Из облаков лиясь неугомонно,
Поток дождей поит земное лоно,
И заслонила мгла неблагосклонно
От глаз людских светила небосклона.
Свой гром даря природным подземельям,
Громада вод, искрящихся весельем,
С громады скал жемчужным ожерельем
Свисает, разливаясь по ущельям.
Рождают водопады гор вершины,
Но побеждают их напор теснины,
Жемчужный блеск несущие в долины,
Что оглашают криками павлины.
Небесные девы любви предавались и, в тесных
Объятьях, рассыпали нити жемчужин чудесных.
Божественные ожерелья гремучим потоком
На землю низверглись, рассыпанные ненароком.
Сомкнувшийся лотос, и царство уснувшее птичье,
И запах ночного жасмина - заката отличье.
Цари-полководцы забыли вражду, и в чертоги
Спешат по размытой земле, повернув с полдороги.
Пора благодатных дождей - для Сугривы раздолье!
Вторично супругу обрел и сидит на престоле!
Не царь, а изгнанник, в разлуке с возлюбленной Ситой,
О Лакшмана, я оседаю, как берег размытый!»
Сугрива словно бы не помнит про обещание, данное горестному сыну Дашаратхи. Он соединился наконец с любимой женою Румой и, следуя древнему обычаю, взял в жены и прекрасную Тару. Он пренебрег делами царства и предается любовным утехам.
Кончается пора дождей, светлеет небо, высыхают дороги. Множатся приметы осени.
[СЛОВО РАМЫ ОБ ОСЕНИ] (Часть 30)
«Сам Индра теперь отдыхает, поля наши влагой
Вспоив и зерно прорастив, человеку на благо.
Царевич! Покой обрели громоносные тучи,
Излившись дождем на деревья, долины и кручи.
Как лотосов листья, они были темного цвета
И грозно неслись, омрачая все стороны света.
Над арджуной благоуханной, кутаджей пахучей
Дождем разрешились и сразу истаяли тучи.
Мой Лакшмана, ливни утихли, и шум водопада,
И клики павлиньи, и топот слоновьего стада.
При лунном сиянье лоснятся умытые кряжи,
Как будто от масла душистого сделавшись глаже.
Люблю красы осенней созерцанье,
Зеркальный блеск луны и звезд мерцанье,
И семилистника благоуханье,
И поступи слоновьей колыханье.
Осенней обернулась благодатью
Сама богиня Лакшми, с дивной статью,
Чьи лотосы готовы к восприятью
Лучей зари и лепестков разжатью.
И осень - воплощение богини -
Красуется, лишенная гордыни,
Под музыку жужжащих пчел в долине,
Под клики журавлей в небесной сини.
Стада гусей, угодных богу Каме,
