Вспыхнет тлеющий уголек.Мы причалим снова к земле, —В кандалах будет папа грести,Бонапарте-Ублюдок в петлеБудет пятками воздух скрести.Если Пастырь святой кличет волкаИ король свои режет стада,Значит, Стыд там уснул надолгоИ Вера не знает стыда.И покуда протрут глазаТем Кайенна, тем Габсбургский хлыстМы научимся петли вязатьИ затянем потуже узлы.Свищет дождь, и молния блещет,Освещая буйство морей.Пусть веселое море нас хлещетПеной сладко-соленой своей.Прямо в зубы лихой непогодеМы уходим, цепью гремя;Коль троих ненависть сводит,—Рабов — меньше тремя.
Здесь, за глухим порогом,Не слышен волн прибой,Здесь места нет тревогам,Всегда царит покой;А там орда людскаяКишит, поля взрыхляя,И жаждет урожаяС надеждой и тоской.О, род людской! ПостылиМне смех его и стон;В бесплодности усилийЖнет, чтобы сеять, он.К чему ловить мгновенья,Низать их в дни, как звенья,Не верю я в свершенья,Я верую лишь в сон.Здесь жизнь — в соседстве смерти,В тенетах тишины.Там, в буйной круговерти,Игрушки волн — челныПлывут, ища удачи…А здесь — здесь все иначе:Здесь, в заводи стоячей,Ни ветра, ни волны.Здесь, где цветов и злаковНе выбьется росток,Растет лес мертвых маков,Безжизненных осок;И Прозерпина в чащахТех трав, дурман таящих,Для непробудно спящихГотовит сонный сок.И в травах бессемянных —Бескровные телаУснувших, безымянных,Которым нет числа;Над тишью безутешнойНи синевы безгрешной,Ни черноты кромешной,Лишь призрачная мгла.Смерть разожмет все руки,Все охладит сердца,Но нет ни адской муки,Ни райского венца;Без гнева, без участьяЛиству сорвет ненастье,Не может быть у счастьяСчастливого конца.
