Сними шляпу, Натан…
Он подождал немного, наблюдая за напряженным лицом друга. Мгновение спустя дрожащие веки опустились, и гримаса боли стала медленно разглаживаться.
— Хорошо, Натан, — сказал Синклер, выключая фонарик и пряча его в карман. — Боль ушла. Ты чувствуешь только покой. Ты медленно плывешь…
— Да… плыву…
— Очень хорошо. — Голос Синклера был теперь едва слышнее шепота. — Натан, я хочу, чтобы ты представил себе печать. Бронзовую печать со звездой Соломона. Видишь ее?
— Да.
— Я знал, что ты справишься. Натан, ты хотел рассказать мне о ней то, чего сейчас не помнишь. Через минуту я начну считать от пяти до одного. Когда я скажу один, ты почувствуешь легкий удар по запястью. В этот момент ты вспомнишь то, что должен передать мне. Готов? Пять… четыре… три… два… один.
Не отрывая глаз от лица друга, Адам слегка постучал его по правой руке, чуть ниже большого пальца.
Некоторое время ничего не происходило, потом глаза Натана широко распахнулись, и все тело напряглось, как струна.
— Сокровища Храма! — хрипло выдохнул он. — Печать хранит секрет! Адам, ее нужно вернуть, ты слышишь меня? Печать нужно вернуть!
Сжав его запястье одной рукой и успокаивающе поглаживая лоб другой, Синклер прошептал:
— Я слышу тебя, Натан, но пока не понимаю. Что хранит Печать? Какой секрет? Какие сокровища? Какой Храм?
— Сокровища царя Соломона. Из Иерусалимского Храма. Печать пришла оттуда… частица священной веры. Великая мощь и великая угроза… Царское наследие Дома Давида…
Лицо Адама выражало полное спокойствие, но мозг лихорадочно работал. Как могло случиться, что Соломонова печать, утерянная столетия назад, оказалась в семье Финнсов? Легенды приписывали Соломону способность повелевать злыми духами. Возможно, Печать играла не последнюю роль в его могуществе. В таком случае в мире найдется достаточно людей, которые ради нее пойдут на все, даже на убийство.
— Натан, тебе известно предназначение Печати?
— Она… — старик отчаянно встрепенулся, — она хранит мир от величайшего зла. Но это… только часть тайны. Думаю… Рыцари знали… Рыцари Храма знали…
— Рыцари Храма? — переспросил Адам. — Ты имеешь в виду… тамплиеры?
Финнс слабо кивнул.
— Я предполагаю… Печать заложили… моему предку… в 1381 году… Его звали… Грэми из Тэмпльгранджа[1].
Слово храм часто встречалось в названиях местечек в Шотландии. Адам знал, что все они в прошлом были связаны с Орденом тамплиеров. Рыцари Иерусалимского Храма фигурировали и в истории семьи самого Синклера. Руины родового замка Темпльмор на холме тоже когда-то были одним из сторожевых постов Ордена.
— Так ты считаешь, что храмовники охраняли эту тайну?
— Похоже на то… Много доказательств… — Дыхание Натана стало прерывистым. — Я почти раскрыл ее… Попробуй… Данди…[2] Возможно, там… найдутся ответы на все вопросы…
Голос оборвался. По экранам мониторов побежали тревожные сигналы. Чувствуя, что конец близок, Натан приподнялся на подушках и прохрипел отчаянно:
— Верни Печать! Останови их… Зло, которое она может освободить… Адам, ты должен остановить их! Пожалуйста, Адам, во имя всего святого…
— Я понял, Натан, — спокойно и властно произнес Адам, с нежностью укладывая его на подушки. — Ты рассказал достаточно. Что должно быть сделано, будет сделано. Забудь об этом. Тебя это больше не касается.
Легкими массирующими движениями вокруг бровей Синклер постепенно успокоил друга. Показания приборов стабилизировались, но пульс бился редко. Натан слабел с каждой минутой. Сейчас нужно было попытаться облегчить другу последние мгновения жизни.
— Все в порядке, Натан, — тихонько продолжил он, когда их окружили сестры и терапевты отделения. Адам остановил их взглядом. — Прогони все мысли о Печати. Прогони все мысли о страдании. Сейчас ты медленно плывешь по реке времени. Нежный поток уносит тебя. Где-то в прошлом тебя ждет тихая гавань. Любовь, мир и покой принимают тебя. Когда решишь, что время пришло, скажи «пора». И оставайся в спокойном безмолвии, пока пред тобой не распахнутся двери в Свет…
— Свет, — едва заметно шевельнулись губы друга.
— Да, Натан, — чуть слышно отозвался Синклер, потрясенный, что получил ответ.
Неожиданно он обрел уверенность, что может оказать старому другу последнюю услугу, которая будет значить для него больше, чем что бы то ни было на свете.
— Пред тобой открывается Свет. Слушай и повторяй за мной. Это очень важно. Если не можешь произнести слова, дай им звучать в твоем сердце. Shema Israel.
Веки умирающего дрогнули, и пальцы слегка сжали ладонь Адама.
— Shema… Israel …
— Adonai Elohenu.
— Adonai… Elohenu…
— Adonai Echad.
— Adonai… Echad…
Несколько минут спустя Натан Финнс вновь провалился в кому. С течением времени показатели жизненных процессов на экранах мониторов становились все менее выраженными. Никто уже не надеялся, что он переживет эту ночь.
Приехал Лоренс, бледный и встревоженный. Из аэропорта его привезли суперинтендант и Маклеод, который остался в госпитале дожидаться Адама. Натан умер около полуночи в окружении жены, сыновей и друга. Как рыцарь у алтаря, сэр Синклер не отходил от постели умирающего, лишь тактично склонил голову, когда плачущий Лоренс достал из кармана маленький молитвенник и начал читать по-иудейски, постепенно переходя на английский.
— Shema Israel, Adonai Elohenu, Adonai Echad. Слушай Израиль, Господа Бога нашего. Господь есть Бог, Господь Един. Иди, когда Господь посылает тебя. Иди, и Господь пребудет с тобою. Господь будет с ним, и он вознесется…
Лоренс дважды начинал молитву, и каждый раз его голос срывался. Адам подошел и обнял юношу за плечи, стараясь облегчить его горе. Осторожно взяв молитвенник из рук младшего брата, Питер нараспев продолжил:
— Господь да благословит тебя и охранит тебя. Снизойдет на тебя милость Господня. Да примет тебя Господь в Царствие Свое и дарует тебе мир. По правую руку твою Михаил, по левую Габриэль…
При перечислении ангелических имен Адам поднял голову. В традиции его религии тоже было принято призывать четырех архангелов, хотя порядок был иным.
— Впереди тебя Уриэль, и Рафаэль позади тебя. Над главою твоею пребывает Господь, — читал Питер. — Ангел Господень с боящимися Его, и Он избавит их. Не убоись и не унывай, ибо Господь Бог твой с тобою на всех путях твоих…
По окончании церемонии Адам быстро переговорил с дежурным терапевтом, который проскользнул в палату во время чтения молитвы и сейчас с безнадежностью смотрел на угасающие мониторы. На несколько минут оставив семью наедине с горем, коллеги вышли в коридор, где в ожидании бродил старший инспектор.
— Все кончено? — скорее констатировал Маклеод, глядя на Синклера, обычно элегантного, а сейчас растрепанного, в расстегнутом пиджаке и с развязанным галстуком.
Адам угрюмо кивнул.
— Трудно было бы желать более легкой смерти, учитывая обстоятельства. Но это так
