того же месяца, восстановленный Кастильский совет назначил регентство, первой заботой которого было целиком восстановить режим, существовавший до 7 марта 1820 года.
В начале июня генерал Пласенсия был разбит Бурмоном и Бордессулем у Деспенья-Перрос, и 17 000 французов вторглись в Андалузию. Охваченные паникой кортесы постановили перевести правительство в Кадикс. Фердинанд категорически отказался последовать за ними туда. Чтобы сломить его сопротивление, кортесы объявили его помешанным, назначили временными правителями дон-Каиетано Вальдеса, дон- Габриэля Сискара и дон-Гаспара Вигодета и заседали непрерывно до отъезда короля, который беспрекословно дал себя увезти. Это заседание продолжалось тридцать три часа. Кортесы последовали за королем в Кадикс, 15 июня возобновили здесь свои заседания и в этот же день восстановили Фердинанда во всех его конституционных правах.
Война продолжалась, и либералы терпели неудачу за неудачей. Бальестерос отступил от Валенсии к Мурсии, затем к Аликанте и Гренаде, 28 июля дал сражение при Кампильо де Арена, а 4 августа признал мадридское регентство. В Галисии Морильо капитулировал 10 июля, и когда затем, 27 августа, сдался генерал Росельо, вся эта область оказалась во власти абсолютистов.
В Каталонии недостаток сил парализовал энергичного Мина. Он мог противопоставить Монсею и бандам барона Эролеса едва 8000 человек. Он выдерживал кампанию, стараясь не допустить неприятеля до прорыва, пытался вторгнуться во французскую Сердапь и совершил через горы знаменитое отступление, приведшее его в Таррагону. Но измена Мансо, поражение генералов Фернандеса и Сан-Мигуэля и капитуляция Фигуэраса (26 сентября) все же привели к подчинению Каталонии, за исключением Барселоны, в которой Мина отбивался вплоть до 1 ноября.
Между тем уже сказывались признаки бешеной реакции. «Очистительные хунты» выдавали свидетельства о верности роялизму и подвергали граждан аресту тысячами; подстрекаемая духовенством чернь нападала на тюрьмы и избивала заключенных. Приказом из Андухара герцог Ангулемский запретил подвергать кого бы то ни было аресту без разрешения французских властей. Он спас таким образом жизнь множеству людей, но зато прослыл якобинцем в глазах мадридских правителей[85].
Кадикс находился в отчаянном положении. Тогда Риего предложил отправиться морем в Малагу, слить корпуса Запаса и Бальестероса, призвать к себе гарнизоны Эстремадуры и напасть на французов с тыла. Его предложение было принято министрами. Риего отплыл 17 августа; ему удалось увлечь войска Запаса, но аванпосты Бальестероса у Приего встретили его выстрелами. Добившись свидания с генералом, он пустил в ход все средства, чтобы заставить его следовать за собой, хотел даже арестовать его, но Бальестерос был освобожден своими солдатами, и Риего принужден был удалиться с несколькими батальонами, оставшимися ему верными. На обратном пути он подвергся нападениям в Хаэне, Манча-Реале и Ходаре, так что в конце концов при нем осталось всего три офицера; 15 сентября он был предательски захвачен в Аркильосе и 7 ноября расстрелян[86].
Между тем участь Кадикса была решена. Взятие Трокадеро (31 августа) и форта Санти Петри (20 сентября) сделало дальнейшую оборону невозможной. «Честным словом короля» Фердинанд обещал всем сторонникам кортесов полную амнистию и сохранение их воинских чинов и должностей. 1 октября пышно расцвеченная флагами фелука перевезла короля и его семью в Пуэрто де Санта Мария. Всю дорогу король беседовал с Вальдесом и Алавой, но, сойдя на берег, оп бросил па них взгляд, полный такой ненависти и угрозы, что Вальдес и Алава поспешили укрыться на английском корабле. В первый же день по прибытии в Пуэрто Фердинанд объявил недействительными все декреты, изданные правительством кортесов с 7 марта 1820 года, санкционировал все действия мадридского регентства и приговорил к смерти Вальдеса, Сискара и Вигодета. 2 октября он издал новый указ, изгонявший на 15 миль от Мадрида и других королевских резиденций всех депутатов кортесов, министров, членов государственного совета и кассационной палаты, комендантов, губернаторов, министерских чиновников и офицеров милиции. Декретом от 6 октября, подписанным в Лебрихе, учреждены были миссии для обращения не раскаявшихся либералов, а заподозренные в либерализме духовные лица были заточены в монастыри, известные чрезвычайной строгостью своих уставов.
13 ноября Фердинанд торжественно вступил в Мадрид; он ехал на колеснице, которую везли восемьдесят юношей, сопровождаемый добровольцами-роялистами и приветствуемый теми самыми majos, которые полгода тому назад кричали «Смерть тираду!»
Абсолютистская реакция. Эпоха Каломарде. Последние десять лет царствования Фердинанда VII носят в Испании символическое название «эпохи Каломарде» — по имени министра, который был как бы воплощением реакционной политики. Человек узкого и ограниченного ума, заклятый враг всякой реформы, свободы и просвещения, дон-Тадео Каломарде искал удовлетворения своего честолюбия, переходя из одной партии в другую, будучи равно недоволен всеми, и последовательно предавал их одну за другой. 17 января 1824 года Фердинанд назначил его министром, и Каломарде оставался ему верен до того дня, когда ему стало казаться, что королем завтрашнего дня будет дон-Карлос.
Реакция носила в Испании характер настоящего террора. Общество «Ангел-истребитель» и роялисты-добровольцы охотились на либералов, тащили их к позорному столбу, бросали их в тюрьмы, вырывали у них волосы, вываливали их в перьях и расстреливали.
Французское правительство предписало своему мадридскому послу положить конец этим неистовствам. Амнистия, которой Франция потребовала 19 февраля 1824 года, была подписана Фердинандом лишь 1 мая, а обнародована только 20 мая, чтобы дать время Каломарде сделать еще одну облаву на подозрительных. Как ни незначительна была по своим размерам эта мера, в глазах абсолютистов она была уже изменой. Трудно попять этот гнев абсолютистов, так как более гнусного реакционного режима, чем режим Фердинанда, никогда не существовало. «Очистительные хунты» продолжали действовать, военные комиссии осуждали сотни либералов, простая принадлежность к масонской ложе каралась смертью. Две попытки к восстанию привели на эшафот шестьдесят четыре человека. Университеты были закрыты в течение многих месяцев, литературные общества разогнаны, поэты заточены в монастыри, из муниципалитетов изгнаны последние выборные члены.
Война с «недовольными» (los agraviados). Однако уже по одному тому, что правительство Фердинанда VII было официально установленным правительством, оно все-таки в какой-то степени заботилось о сохранении общественного порядка. Апостолическая партия, по временам стесняемая в проявлениях своего фанатизма, не скрывала своего живейшего неудовольствия против короля и возложила все свои надежды на инфанта дон-Карлоса, разделявшего ее чувства.
Фердинанд смутно чувствовал опасность и, казалось, готов был внять голосу благоразумия и проявить некоторую энергию. Дон-Хавиер де Бургос прислал ему из Парижа замечательную записку о состоянии королевства и целую программу реформ, и Фердинанд, по видимому, не чувствовал себя этим оскорбленным.
Апостолическая партия, в которой уже давно царило возбуждение, издала 1 ноября 1826 года воззвание к каталонцам. В августе 1827 года в Манресе образовалась верховная апостолическая хунта, и вся страна покрылась вооруженными бандами. Хунта уверяла крестьян, что король находится в плену у масонов. Дон-Карлос был причастен к мятежу. На этот раз Фердинанд сумел поступить так, как подобало королю. В сопровождении нескольких министров он отправился в Каталонию, передал командование над войсками старому французскому эмигранту графу д'Эспиньяку, которому путем энергичных и жестоких мер удалось восстановить порядок в Биче и Манресе, и пять месяцев прожил в Барселоне (28 ноября 1827 г. — 28 апреля 1828 г.).
Поражение «недовольных» (los agraviadosj нанесло чувствительный удар апостолической партии. Но впереди ее ждал еще более тяжелый удар. Королева Амалия Саксонская умерла бездетной 18 мая 1829 года, и 11 декабря этого же года Фердинанд вступил в четвертый брак с Марией-Христиной Бур-бонской, принцессой неаполитанской.
Мария-Христина. Новой королеве было двадцать три года, она была красива, умна и образована и очень скоро подчинила своему благотворному влиянию Фердинанда. В марте 1830 года начали поговаривать о беременности королевы. 31 марта Фердинанд обнародовал в официальной Газете прагматическую санкцию 1789 года, восстановлявшую в полном объеме древнее наследственное право женщин. Этот закон, вотированный в свое время кортесами, до тех пор хранился в тайне. Гнев апостолической партии и радость умеренных показали королю, где ему следует искать опору.
