король, держа в руке тот самый меч, который он носил во время битвы, сказал: «Да будет благосло вен Господь, помогший мне! Этим мечом я освободил вас и победил моих врагов; и так как вы сделали меня своим ко ролем и товарищем, то нам следует установить законы, которые обеспечили бы спокойствие нашей страны»». Корона была объявлена наследственной в семье Альфонса Генрикеса; в случае отсутствия наследника мужского пола, за женщинами признавалось право наследования, но были приняты все меры предосторожности, чтобы устранить от престола иностранцев. Таким образом, договор, учредивший монархию, вместе с тем основал и оградил от покушений португальскую национальность. Это была смелая декларация независимости и автономии. «Хотите ли вы, — сказал далее поверенный, — чтобы король отправился ко двору короля Леона, чтобы он платил дань ему или кому либо другому, кроме господина папы, сделавшего его королем?» Тогда все встали со своих мест, подняли свои обна женные шпаги и сказали: «Мы свободны и наш король свободен. Наши руки освободили нас. Смерть королю, который потерпит это!»
Обеспечив себе согласие народа, Альфонс обратился к той верховной власти, которая распоряжалась тогда коронами, — к папству. Обязавшись платить небольшую дань, он добился утверждения своего сана. Португалия как материально, так и духовно вступила в ряд независимых государств.
Объединение Арагона с Каталонией. Арагон, в свою очередь, сверг с себя узы вассалитета. Рамир II был призван на престол во время смуты, вызванной победой мусульман при Фраге (1133). Кастилия воспользовалась затруднительным положением и слабостью Рамира, чтобы овладеть его столицей Сарагосой; он вынужден был перенести резиденцию в место своего рождения, горную Яку. Заботясь более о спасении своей души, чем о нуждах государства, Рамир мечтал лишь о том, как бы вступить в монастырь. Он хотел отречься от престола в пользу дочери Петрониллы и поставить королевство под покровительство своего соседа, императора Альфонса VII. Здравый ум его подданных побудил его изменить это решение: они заставили его выдать Петрониллу за Раймонда Беренгария IV, графа Каталонии, и таким образом подготовили соединение обеих стран (по договору, заключен ному в Барбастро 11 августа 1137 г.). Рамир вернулся к созерцательной жизни, а государством стал управлять Раймонд Беренгарий с титулом регента. Он не мог думать о борьбе с Кастилией, но ему удалось ценой вассальной клятвы вернуть Сарагосу. От Петрониллы он имел сына Альфонса II, воцарение которого окончательно закрепило унию обоих государств. Арагон — страна континентальная, нашел в приморской Каталонии как бы необходимое дополнение. Ввиду такого усиления арагон ской державы, новый король Кастилии Альфонс VIII вы нужден был совершенно отказаться от надежды сохранить над ней верховную власть.
Окончательное объединение Кастилии и Леона. Это время было периодом тяжких испытаний для Кастилии. Лишившись поддержки Леона, преданная Наваррой, потеряв влияние на Арагон и Португалию, она должна была бороться со всей мусульманской Испанией, объединенной Альмохадами. Поэтому неудивительно, что она не могла устоять одна против всех мусульманских сил в битве при Аларкосе (1195).
Несмотря на эту кровавую неудачу, она продолжала занимать первое место на Пиренейском полуострове. Она стоит в авангарде христианских государств; она является самым пылким представителем крестового движения и с наибольшим упорством продолжает дело священной войны. Поражения при Салаке, Уклесе и Аларкосе — кастильские поражения; зато и победитель при Лас-Навас-де-Толоса (1212), где было сокрушено могущество мусульман, — кастильский государь. Могущество Кастилии беспрестанно возрастало и достигло высшей точки в тот день, когда Фердинанд III (Святой) навсегда объединил Кастилию и Леон (1230). С того времени преобладающая роль была обеспечена за центральным государством, которое простиралось между Португалией и Арагоном и преграждало путь Наварре.
Процесс объединения, сделавший уже такие успехи с образованием соединенных королевств Кастилии — Леона и Арагона — Каталонии, еще более продвинулся вперед благодаря перемене, происшедшей в судьбе Наварры после смерти Санчо Сильного (1234). Он не оставил детей. Представители народа призвали на престол его племянника Тибо, графа Шампанского. С тех пор Наварра лишь случайно вмешивается в дела полуострова; она обращается фронтом к Франции, и ее история все более сливается с историей этой великой страны.
Историю христианских государств с XI до XIII в. можно было изучать отдельно; все эти государства, за исключени ем Португалии и Арагона, были уже организованы в 1030 г. Теперь мы должны посмотреть, как росли эти государства в ущерб неверным.
Первые успехи христиан. Когда в Испанию нахлынула первая волна мусульманских завоевателей, только немногие долины Пиренеев и Астурии сохранили свою независимость; но к востоку и западу от великой горной цепи, отделяющей Францию от Испании, как и к востоку и западу от Кантабрских гор, мусульманские армии проникли до моря. Наваррские и каталонские ущелья служили проходом для неверных, которые победили Эда Аквитанского, но потерпели поражение (732) от франков Карла Мартелла. В Галисии не осталось ни одной деревни, которая не была бы завоевана мусульманами.
Даже тогда, когда Альфонс I (739–756) соединил свое герцогство Кантабрию с Астурийским королевством, у него все еще не было достаточно сил, чтобы перейти в наступление. Христианам приходилось надеяться больше на раздоры среди их врагов, чем на собственные силы. В середине VIII в. между завоевателями — арабами и берберами — началась борьба, которая и позволила христианам сделать первый шаг вперед. Берберы, спасаясь от ненависти арабов, массами стали покидать плоскогорья и равнины севера, на которых они успели обосноваться. Население Галисии восстало и истребило или прогнало оставшихся мусульман (751). Последние бежали до Мондего и Таго, разрушив на своем пути все крепости, которые они вынуждены были оставить. Альфонс, приобретя без удара меча огромную территорию, не имел средств, чтобы удержать и защищать ее. Он переселил ее жителей и удовольствовался занятием Галисии, Лиебана (к югу от провинции Сантандер), Старой Кастилии и, быть может, города Леона. Но этот легкий успех был непрочен. Насколько первый шаг был быстр, на столько были медленны дальнейшие успехи. Понадобилось два века, чтобы дойти до Дуро и прочно основаться на нем. Это был период процветания и блеска халифата. Мусульмане несколько раз проникали в долины Астурии; не раз также их армии были истребляемы в теснинах гор. Христиане укрепились у входов в равнины — в Леоне, Аеторге, Тюи, Заморе; франки основали Испанскую марку. Халифы потеряли всю линию северных гор от мыса Крё до мыса Ортега. Это была грозная опасность для будущего.
Хаджиб Альманзор, царствовавший именем слабого Гишама II, осознал эту опасность. Задача его жизни и цель его честолюбия — довершить завоевание Испании. В течение сво его долгого правления он ежегодно шел войной от границ Галисии до границ Каталонии. Перед его победоносным оружием пали крепости, воздвигнутые христианами в бассейне Дуро. Он вступил в Леон, столицу Астурии, и в Барселону, оплот Франкской марки. Галисия, которая не знала набегов с середины VIII в., также была опустошена. Как бы желая довершить унижение, Альманзор взял и сжег Сантьяго-да-Ком постелла, наиболее почитаемое святилище Испании, нечто вроде ее религиозной и национальной столицы.
До самой смерти (1002) Альманзор знал только победы; поражение при Калатаньязоре есть выдумка, обязанная сво им происхождением тщеславию испанцев.
В этом последнем усилии мусульмане истощили свою энергию. Христиане, отброшенные к своим первым позициям, после смерти завоевателя снова начали наступательное движение, которое уже более не останавливалось. Держава, основанная Омейядами, разлагалась; последний представитель этой
