бежал ко двору никейского императора. Прежде чем отпустить его, Ласкарис взял с него клятву верности, но Феодор вел свою особую политику, не обращая внимания ни на греков, ни на латинян. Он истребил армию Пьера де Куртнэ, завоевал Адрианополь и Фракию до Черного моря, Фессалию и Македонию до Солуни, вступил в этот город и короновался здесь императором. Он ловко обольщал пап уверениями в своих симпатиях к католицизму и дважды сумел убедить их отменить крестовые походы, которые они собирались направить против него. Честолюбие вовлекло его в борьбу с валахо-болгарской империей, и при Клоконице на Марице он был разбит Асеней II и взят в плен. Так как он интриговал против своего победителя, то последний велел ослепить его (1230). Однако позднее он добился свободы, отдав Асене II руку одной из своих дочерей, и снова появился в Эпире, где принялся воевать со своим братом и преемником Мануилом, взяв себе в соправители своего сына Иоанна.
Этими междоусобиями воспользовался Ватацис. Он взял Фессалонику (1246) и прекратил существование эпирской державы. От нее уцелели лишь немногие обломки; так, сын и бывший соправитель Феодора, Иоанн, сохранил Фессалонику с титулом деспота, как лен Никеи; Феодор Слепой удержал за собой Водену, Острово и Старидолу; побочный сын Михаила, Михаил II, утвердился в Пелагонии, Охриде и Прилепе. Вскоре Феодор был выдан Михаилом II Ватацису и умер в заточении; Михаил II был разбит при Пелагонии и потерял большую часть своих владений. Эпирские князья причинили еще много беспокойства Греческой империи. В 1318 г. был убит последний туземный князь, носивший титул эпирского деспота, Фома.
Никейская империя. Настал момент, когда можно было думать, что Византийская империя будет восстановлена эпирскими Ангелами. Феодор, владевший Адрианополем, Фессалоникой, частью берегов Эгейского и Черного морей, накануне своей злополучной войны с Асеней II был, казалось, близок к осуществлению этой цели. Никейскую империю, за которой осталось лишь несколько азиатских городов, ждала, по-видимому, участь Трапезунда. Поражение, понесенное Феодором Ангелом на Марице, дало новое направление истории Востока.
Феодор Ласкарис. Первый император Никеи (1204–1222) сумел обуздать честолюбие трапезундских императоров, противопоставив им сельджуков, и ослабить первый пыл латинских завоевателей Константинополя: его счастьем было то, что их неблагоразумие вызвало поворот в политике валахо-болгарской империи. Его финансовые средства были ограничены, национальная армия — малочисленна, так как он владел небольшой территорией, его флот был, вероятно, меньше трапезундского; но почти все греческие патриоты переселились из Византии в Никею, а бродячие толпы крестоносцев доставляли ему наемников, свободных от предубеждений. Притом, если греческих императоров было несколько, то существовал лишь один греческий патриарх — Константинопольский, и его резиденцией была Никея. Ласкарис обнаруживал иногда блестящее мужество — например, когда он однажды с 2 тысячами человек напал на 20-тысячную армию сельджуков. Но еще более он отличался ловкостью: он сумел обеспечить себе союз сельджуков и несколько раз приобрести поддержку папы. Он ждал, пока Латинская империя ослабеет в силу естественного хода вещей. Его главными орудия— ми были переговоры, перемирия и терпение. Это был царь-кунктатор.
Иоанн III Ватацис. Ему наследовал его зять Иоанн Дука Ватацис (1222–1255). Теперь обстоятельства были более благоприятны; Латинская и Болгарская империи явно клонились к упадку; грозной оставалась только эпирская держава. Энергия Ватациса может сравниться с терпением его тестя. Когда франки возобновили враждебные действия в Азии, он одержал над ними победу при Поймененоне (1223), которая чрезвычайно ослабила Латинскую империю, уже и ранее чувствовавшую большой недостаток в воинах; все земли в Азии, которые еще оставались во власти франков, были теперь присоединены к Никейской империи. Затем блокада вокруг Константинополя с каждым днем стягивается все теснее. В 1235 г. Ватацис взял Галлиполи и организовал ту великую коалицию, о которой шла речь выше. Он сделал попытку овладеть столицей, но Иоанн Бриеннский отразил его; морейский князь Жофруа прошел в пролив с шестью судами, на которых находилось 100 рыцарей, 300 стрелков из арбалета и 500 стрелков из лука; быть может, в первый раз венецианцы действовали заодно с генуэзцами и пизанцами при защите города. С другой стороны, дружба Асени II с латинянами не могла быть прочна, как показала осада Цурулона. Более надежных союзников нашли крестоносцы в куманах, которые, будучи отброшены на юг татарским нашествием, вступили на службу к франкам и образовали военные поселения на Марице. Наржо де Туси, правитель империи в отсутствие Балдуина II, женился на дочери их вождя Ионы. С их помощью удалось наконец взять Цурулон (1240).
Ватацис обратился против Эпира; он сумел разжечь начавшееся там междоусобие; взятие Фессалоники дало ему возможность снова приняться за осуществление своих замыслов относительно столицы Латинской империи. Он расстроил предполагавшийся брак Балдуина II с дочерью иконий-ского султана, заключив с последним наступательный и оборонительный союз. С другой стороны, он расширил свои владения за счет Болгарской империи, уже очень ослабленной: он отнял у нее Мельник, Скопию и большую часть Македонии. У франков он снова отнял Цурулон, который играл важную роль в его плане атаки против Византии. Папу он занимал бесконечными переговорами о соединении церквей, предлагая признать супрематию римской курии, если папа перестанет оказывать поддержку Балдуину. И, может быть, его предложение было искренно, потому что он страстно желал Константинополя. Своей дипломатией и военными успехами Ватацис подготовил завоевание Византии; он только мельком увидел обетованную землю. Он умер в 1255 г.
Воцарение династии Палеологов. Плоды его трудов суждено было пожать не его сыну, Феодору Ласкарису, а узурпатору, захватившему престол после смерти последнего. Будучи замешан в интригах против Феодора Ласкариса, честолюбивый Михаил Палеолог сумел оправдаться. Затем, когда Феодор умер (1258), оставив одного 8-летнего сына, Иоанна Ласкариса, Михаил возмутил латинских наемников, которыми он командовал в качестве коннетабля. Опекун юного императора, Музалон, был оторван от алтаря и разрезан на такие мелкие части, что их пришлось собирать в мешок, чтобы похоронить. Михаил сделался опекуном, а затем и соправителем императора; на вычеканенных им монетах он изображен с ребенком-императором на руках. Однако, венчаясь на царство в Никее (1259), он не счел нужным короновать и своего питомца. Когда позднее, взяв Константинополь, он вторично короновался в храме св. Софии, о внуке Ватациса уже не было и речи.
Михаил VIII. Михаил Палеолог, по крайней мере, искупал свое честолюбие замечательными военными способностями и необыкновенно искусной, истинно национальной политикой. Когда к нему явились послы Балдуина II с просьбой вернуть Фессалонику, он ответил, что не оставит им и Константинополя. Он прибавил: «Если латиняне хотят и впредь жить в нем, пусть они платят мне дань». Разбив при Пелагонии эпиротов и морейских франков (1258), он заставил Гильома Ахейского выдать ему важнейшие из его крепостей. Затем он лично отправился во Фракию, взял Селимбрию и осадил Галату. Успехи татаро-монголов в Малой Азии заставили его вернуться туда и заключить с латинянами перемирие на один год. Государство сельджуков, служившее оградой Греческой империи с востока, было разрушено; иконийский султан Рокн эд-Дин явился со своим гаремом искать убежища в Никее. Михаил оказал побежденному радушный прием, чем приобрел славу великодушного человека; втайне он вел переговоры с победителем и сумел отвратить нашествие.
Взятие Константинополя греками (1261). Так как Константин Тех, один из последних царей Болгарии, отказался признать Михаила, то Михаил послал во Фракию цезаря Алексея Стратегопула. Срок перемирия с латинянами еще не окончился, поэтому Стратегопул, проходя близ Константинополя, мог только навести справки о положении дел в столице. Он вел с собой только 800 всадников и небольшое пехотное войско, но лишь только он высадился в Галлиполи, как к нему присоединилось 20–25 тысяч греческих и куманс-ких добровольцев. Они сообщили ему, что весь венецианский и французский гарнизон Византии отплыл за 40 миль оттуда к черноморскому берегу с целью завоевать Дафнусий. Его разведчики, приблизившись под прикрытием ночи к столице, встретили в поле крестьянина. Они спросили его, как он мог выйти из города, когда ворота заперты. Он ответил, что его дом стоит близ стены и имеет подземный ход наружу. Цезарь, не решаясь брать на себя ответственность такого важного предприятия, медлил воспользоваться этим благоприятным случаем. Наконец, он отобрал пятьдесят смельчаков и велел им спуститься ночью в подземный ход. Проникнув в город, они топорами разбили одни из ворот и впустили остальное войско, которое разбудило жителей криками: «Победа императорам Михаилу и Иоанну!» Греческое население тотчас перешло на сторону цезаря; немногие латиняне, пытавшиеся оказать
