столетия Леонардо Пизанский, введший в христианскую науку алгебру и арабские цифры и посвятивший императору свой трактат об алгебре, «о квадратных числах». Фридрих не обещал никакого внимания на вероисповедание или религиозные убеждения тех лиц, которым покровительствовал. Особен но привлекала его арабская наука. Ученый еврей Яков бен Абба-Мари, переводчик сочинений Аверроэса, поселившийся в Неаполе, благодарит Бога за то, что Он «вложил в сердце нашего господина, императора Фридриха, любовь к на уке и ее служителям и внушил ему расположение к нему, Якову, так что он помогает ему и его семье во всех нуждах». Фридрих находился в сношениях с учеными арабами Египта, Испании и Африки; он призвал к себе Ибн-Сабина из Мурсии; он предлагал этим ученым вопросы о происхождении мира, бессмертии души; до нас дошел арабский текст этих вопросов вместе с ответами на них: это так называемые Сицилийские вопросы. Вместе со знаниями он заимствует у арабов и привычки. Он три раза был женат и окружал себя любовницами; в Лючере он имел, по-видимому, гарем с наложницами и одалисками; в одном из своих писем он говорит об их нарядах и издержках. Даже во время своих войн он возит с собой целую толпу женщин.
Религиозные взгляды Фридриха II. Каковы мог ли быть верования этого своеобразного ума? Его противники утверждали, что он вовсе не христианин. В одном посла нии ко всему духовенству и всем правоверным папа Григорий IX писал: «Этот царь пагубы, как мы можем доказать, открыто заявляет, что мир был обольщен тремя обманщиками: Иисусом Христом, Моисеем и Магометом, и двое из них умерли в почете, третий — на кресте. Мало того, он утверждает, что только дураки могут верить, будто девственница могла родить от Бога, творца вселенной, он го ворит, наконец, что человек должен верить только тому, что может быть доказано силой вещей или здравым смыслом». Один из папских агентов, Альбрехт Чех, упрекает Фридриха в том, будто он верит, что душа погибает вместе с телом.
Ничто не доказывает» чтобы император заходил так да леко в своем скептицизме и неверии. Напротив, он часто заявлял о своем благочестии и, чтобы подтвердить эти уве рения, жестоко преследовал еретиков как в Италии, так и в Германии. Он издал несколько эдиктов против их; особенно суров был эдикт, изданный им в Равенне в 1232 г. Но несмотря «а все эти признаки религиозного усердия, многие места его переписки свидетельствуют о глубоком неверии. Думал ли он, как не раз утверждали, об основании независимой церкви под своим главенством? Весьма возможно. В 1227 г. он указывает на то, что «основами первоначальной церкви были бедность и простота». Он порицает духовенство за его роскошную жизнь и богатства и во время борьбы с папством берет на себя роль руководителя реформой церкви: «Помогите нам, — пишет он, — против этих гордых прелатов, чтобы мы могли укрепить нашу мать, св. церковь, дав ей более достойных руководителей, и чтобы мы могли, как требует наш долг, преобразовать ее на благо ей и во славу Божию». Он завидует тем странам, где государи являются и духовными главами или где они имеют неограниченную власть над священнослужителями: «Счастлива Азия, — пишет он греческому императору Ватацису, — счастливы самодержцы Востока, которым нечего бояться ни оружия своих подданных, ни козней своих первосвященников». Задумал ли он, под влиянием любимой им арабской культуры, сделаться в христианском мире повелителем верующих?
С другой стороны, можно думать, что он хотел заимствовать от древнего Рима учение о божественном происхождении императорской власти. Говоря о своем родном городе, он замечает: «Долг повелевает нам любить Иези» благородный город Марки, где родила нас наша божественная мать, откуда распространился блеск нашей колыбели. Эта благо словенная страна, этот Вифлеем, где увидел свет цезарь, будет вечно жить в нашей памяти и в нашем сердце». Его окружающие усвоили эти идеи; император становится вторым Богом; один из его приверженцев заявляет: «Господь поставил своим помощником и наместником на земле римского императора, самодержавного по имени и на деле, чей божественный дух находится в руках Бога, направляющего его по своему желанию». Канцлер Петр Винейский обращается в апостола: «Петр, на камне которого основана им перская церковь, Петр, на ком отдыхает душа Августа, ког да он совершает вечерню со своими учениками».
Возможно, что Фридрих пытался обратить в свою пользу те мистические ожидания, которые в эту эпоху охватили всю Италию, надежды на скорое воцарение новой церкви. В каждом доме, вплоть до папского дворца, можно было найти следующие стихи: «Судьба возвещает нам, звезды и полет птиц предсказывают, что впредь будет только один молот для всего мира. Рим, который, идя путем греха, давно колеблется, падет и перестанет быть столицей мира». И папа утверждал, что автор этих стихов — Фридрих.
Подобные фразы, в которых языческие воспоминания так странно смешаны с христианскими элементами, во всяком случае не дают права утверждать, что Фридрих сознатель но стремился к основанию новой религии и соединению в своих руках власти первосвященника с императорской. Не следует принимать на веру те угрозы и резкие выражения, которые вырвались у него в самую критическую минуту его борьбы с папством.
Притом, в духовной жизни Южной Италии обнаружива ются в эту эпоху новые течения. В Калабрии благочестивый аббат Иоаким дель Фиоре (1132–1202), увлеченный видениями своей мистической фантазии, возвещает в своих сочинениях «Вечное Евангелие» наступление после царства Отца и Сына царства Св. Духа; это учение удовлетворяет потребности и ума, и сердца, потому что оно рисует образ более чистого и более кроткого христианства, где все— свет и все — любовь, где полное обладание истиной не оставляет места сомнениям и тревогам. Оно увлекает общество и в следующем веке найдет пылких последователей в среде учеников Франциска Ассизского.
Фридрих II и Гонорий III. Воспитанник Иннокентия III Фридрих в юности избег разорения только благодаря защите папства. Он начал свою деятельность как «поповский король», по выражению Оттона IV. Естественно, что в первые годы своего правления он исполнял все требования курии. Между ними было одно, имевшее для пап наибольшее значение: если бы Сицилийское королевство и империя со средоточились в одних руках, то папство в случае конфликта оказалось бы окруженным со всех сторон. После смерти Иннокентия III на папский престол вступил добродушный Гонорий III, бывший раньше воспитателем Фридриха. Между ним и королем в течение нескольких лет разыгрывается странная комедия; Фридрих явно издевается над своим бывшим учителем. При своем вторичном короновании в Ахене в 1215 г., он дал клятву совершить крестовый поход: теперь он просит одной отсрочки за другой; он поклялся отказаться от Сицилии: теперь он снова отнимает ее у своего сына Генриха; он не может оторваться от этой прекрасной страны, в которую вложил свою душу; он хочет добиться от лапы разрешения владеть ею до своей смерти. В апреле 1220 г. он устраивает избрание своего сына Генриха в римские короли и, чтобы успокоить Гонория III, бесстыдно пишет ему, что выборы прошли без его ведома. В сентябре по возвра щении в Италию он держит себя кротко и миролюбиво: в вопросе о наследии Матильды, который уже в течение по лутора веков служит предметом ожесточенного спора, он признает справедливость папских требований; разве он не «преданный сын» Гонория, как он охотно заявляет? В ноябре 1220 г. они вместе вступают в Рим: Фридрих коронован императором; он добивается всех своих целей, он получает разрешение удержать за собой Сицилию при условии предоставления ей административного устройства, независимого от империи. Мы видели выше, что он исполнил эту задачу, но своей реформой только раздражил папу. Впрочем, он не скупится на обещания и уступки. В день своего коронования он издает указ, предоставляющий церкви чрезвычайно обширные привилегии в ущерб вольностям муниципий: ловкая политика, направленная к тому, чтобы поселить вражду между папством и городами.
Вместе с тем он соглашается обратить светскую власть в орудие церковных отлучений, чему в эту же эпоху с такой разумной твердостью воспротивился Людовик Святой, и предписывает своим чи новникам преследовать еретиков. «Никто, — говорит он далее, — не имеет права взимать поборы с церкви или церковного лица, никто не может привлекать клирика к светскому суду ни по гражданскому, ни по уголовному делу».
Поступал ли он искренно, подчиняя таким образом государство церкви? Едва ли: стремление сохранить Сицилию опреде ляло всю его политику. Этой цели он приносил в жертву все остальное; раз добившись ее, он мог откладывать до бесконечности исполнение тех обещаний, на которые был так щедр. Оннесомненно имел намерение совершить крес товый поход, который мог принести ему и выгоды, и славу но предварительно следовало восстановить порядок в Сицилийском королевстве. Пока он занят этим делом, кресто носцы, которые в 1217 г. переправились в Египет под на чальством Иоанна Бриеннского, принуждены сдать Дамиетгу (1221). Папа обвиняет в этом несчастьи Фридриха и грозит ему отлучением от церкви.
