— Зачем?
— Говорит, после войны собственной клиникой обзаведется.
— Предусмотрительный. Ну, что ж, тем лучше: чтобы самому выжить, будет о нас больше заботиться. Таков фронтовой закон.
— Ваша правда, майор, — подтвердил Альбер Дюран, — Теперь разрешите предложить кандидатуры переводчиков. Тоже следовали с нами.
— Давайте.
— Мишель Шик и Александр Стакович.
— Несомненно, русские.
— Да. Их родители эмигрировали во Францию… Обоих принимал де Голль, выразил им доверие. Оба могут летать на связном «потезе».
— Последнее немаловажно, Пожалуй, подойдут, — подытожил Пуликен.
— Разрешите еще предложить? — обратился Марсель Альбер.
— Пожалуйста.
— В дороге мы познакомились с лейтенантом Жаном де Панжем. Имеет опыт военного штурмана, правда, на истребителях не летал.
— Спасибо. Такой человек тоже нужен. А сейчас, друзья, отправляйтесь к механикам и подберите среди них умелых, энергичных помощников. Нам ведь на каждую машину потребуется три-четыре младших авиаспециалиста. Тут есть над чем поломать голову.
«Мушкетеры» ушли. А Пуликен погрузился в изучение личных дел рекомендованных. Чем внимательнее вчитывался в строки документов, тем более радовался. Десять сбитых фашистских самолетов на счету Альбера Литольфа, числились боевые победы за Роланом де ля Пуапом и Марселем Лефевром, Всего же члены формирующейся группы вогнали в землю 19 воздушных пиратов Гитлера. «Это составит начало традиций эскадрильи, которые предстоит приумножить в бескрайних просторах России», — подумал Жозеф.
Он отдавал себе отчет в том, с какими трудностями придется столкнуться на советско-германском фронте. Сложные условия воюющей страны, суровый климат, по всей вероятности, незнакомые самолеты… Но сознание, что его группе предстоит доселе неведомая миссия, придавало сил, вселяло твердое убеждение в ее исключительной важности, необходимости. Да, в круговороте войны, в которую втянуто множество стран, одна эскадрилья — песчинка в сравнении с масштабами действующих вооруженных сил. Но она — часть сражающейся Франции, носитель высокого духа свободолюбивой нации, не склонившей головы перед немецко-фашистскими оккупантами, Уже одним этим будут оправдываться все тяготы и лишения, все жертвы, приносимые на алтарь победы.
Пуликен раскрыл дело Ролана де ля Пуапа. На маленькой фотографии увидел простое лицо паренька с широким носом — картошкой, А вот объяснение тому, почему и как он примкнул к движению Сопротивления: «В неразберихе, царившей во Франции, казалось, что у нас отняли право воевать за ее независимость». Пуап морем перебрался в Англию. Служил в королевских ВВС, участвовал в боях. Потом ему представилась возможность выбора: летать на штурмовку вражеских объектов с авианосца, базировавшегося в Средиземном море, или отправиться на советско-германский фронт. «Решился на большое русское приключение со снегами и неизвестностью», — объяснял Ролан свой выбор новым друзьям в Раяке. (Какой француз признается в истинных мотивах своего поведения?) На самом же деле он искал настоящих воздушных схваток. Своей шпагой чести Пуап жаждал орудовать в полную силу, а это возможно было только в России, где, твердо верил, никогда не пойдут на компромиссы с захватчиками.
Командир с удовлетворением отложил дело Пуапа к папкам с документами на «мушкетеров» и взялся за новое.
В одном из документов Жозефа Риссо кто-то уже подчеркнул строки: «Я не мог подчиниться наглому завоевателю, поэтому последовал призыву генерала де Голля…»
Правительство Виши приказало поставить все самолеты на «профилактику». О том, чтобы улететь из лагеря предателей французского народа на своей боевой машине, не могло быть и речи, так сильно их охраняли. Тогда Риссо обратил внимание на маленькую стрекозу «Самун», которая по утрам доставляла донесения в штаб, дислоцировавшийся в Оране.
Однажды Риссо с другом Никлосом, выбрав удачный момент, оседлал «Самун» и ускользнул с аэродрома. Правда, добраться до Англии не удалось — из-за нехватки горючего пришлось садиться в Испании прямо на пляж, где обоих беглецов арестовали. Только через полтора месяца с большими мытарствами добрались в Англию. Потом желание действовать, сражаться привело Риссо в Раяк.
Следующее дело — лейтенанта Жана де Панжа. Мечтал стать истребителем, немного пилотировал учебный самолет. Затем школа приобрела штурманский профиль. В движение Сопротивления включился сразу, как только узнал о нем. В Лондоне случайно встретил давнего друга Альберо Мирле. Эта встреча решила его дальнейшую судьбу. Сделав десяток всевозможных медицинских прививок, облачившись в тропическую форму, он вместе с группой летчиков отправился в Раяк.
Раяк. Далекое малоизвестное географическое название на Ближнем Востоке вдруг обрело значимость, стало символом, влекущим к себе честных, благородных, отважных пилотов французских ВВС. Попасть в Раяк — значило найти выход патриотическим чувствам, доказать свою приверженность делу «Сражающейся Франции».
Пуликен был доволен летчиками, которых зачислял в группу. А вот по поводу того, найдется ли необходимый контингент надежных авиаспециалистов, — волновался. Авиамеханики и техники почти никогда не сталкиваются с врагом лицом к лицу. Следовательно, у них мало шансов, чтобы удовлетворить душевные порывы и жажду мести оккупантам за поруганную честь родины, Поэтому далеко не каждый патриот согласится на сверхдальнее путешествие только во имя того, чтобы в условиях сурового русского климата обслуживать и без того надоевшие самолеты.
Так думал Жозеф Пуликен. И глубоко ошибался.
Утром следующего дня Марсель Альбер представил ему список шестидесяти авиамехаников и техников, изъявивших готовность следовать хоть на Северный полюс, лишь бы внести свой вклад в борьбу французского движения Сопротивления.
— Откуда их столько здесь? — растерянно спросил командир.
— Как и мы, добирались всеми возможными путями.
— Хорошо, прикажите построить, хочу лично познакомиться с ними.
Строй был не ахти какой. Разноцветные шорты; обуты — кто во что горазд, вместо головных уборов — носовые платки… На команду «смирно» почти не реагируют: стоят кто как, переговариваются. Отвыкли от армейских порядков, воинской дисциплины или просто не знакомы с ними?
Пуликен пошел вдоль шеренг. Взгляд его задержался на невысоком, сутуловатом брюнете.
— Кто вы?
— Сержант Робер Карм. Механик по приборам.
— Как попали в Раяк?
— Служил матросом на торговом судне. В Бейруте сбежал, чтобы стать под знамя «Сражающейся Франции».
— Ясно.
Майор пошел дальше. Остановился напротив круглолицего паренька, обливающегося потом.
— Вы кто?
— Капрал Раймон Троллье. Механик по вооружению… Бежал из вишистской тюрьмы…
Обход открыл Пуликену глаза на этих, таких разных внешне, но объединенных единым стремлением людей.
Жан Дарнело, например, служил у вишистов, пока не убедился в продажности их политики.
Роже Туртелье организовал побег на самолете с авиабазы Пальмира в Сирии.
Анри Альберу чудом удалось спастись от расстрела.
Что ни человек — своя судьба, неповторимый жизненный путь.
1 сентября 1942 года эскадрилья, предназначенная для отправки в СССР, была сформирована. Жозефу Пуликену очень хотелось, чтобы она носила имя родного ему края — «Бретань», но так уже называлась одна из оперативных групп авиации. Решение нашли сообща. Марсель Лефевр предложил дать
