Открыв багажный отсек, он с гордостью показал ей банки.
После долгого молчания она сказала:
— Господи…
— В чем дело?
— Ты не проверял электропроводку и двигатель, а выклянчивал этот проклятый джем. — Она со злостью хлопнула дверцей багажного отсека. — Порой мне кажется, что ты псих. От этого чертова нозера зависит наша жизнь. А вдруг откажет система снабжения кислородом? Или обогрев? А вдруг в обшивке микроскопическая течь? Или…
— Так позови брата, пусть он посмотрит корабль, — перебил Сет. — Ты ведь ему больше доверяешь, чем мне.
— Ты же знаешь, он занят.
— Надо было послать его сюда выбрать нозер получше.
Жена растерянно застыла, затем поникла в язвительном смирении.
— Самое удивительное, тебе всегда сопутствует удача, — вздохнула она. — Должно быть, это и впрямь лучший нозер. Но не потому, что ты разбираешься в технике, просто ты везуч, как мутант-ясновидец.
— Это не везение, а здравый смысл.
Мэри тряхнула головой.
— Черта с два. В тебе нет ни капли здравого смысла, — ни в обычном понимании, ни в каком другом. Ладно, давай возьмем этот нозер и понадеемся на твою удачливость. Но все- таки, Сет, как ты так можешь жить? — Она надулась и посмотрела ему в лицо. — Это нечестно по отношению ко мне.
— Я отвечаю за нас обоих.
— Ты продержал нас здесь, в кибуце, восемь лет, — сказала Мэри.
— И все-таки благодаря мне мы улетаем.
— Туда, где, наверное, еще хуже. Что мы знаем об этом новом назначении? Только то, что знает Госсим, а ему это известно, потому что в его обязанности входит читать чужую корреспонденцию. Он прочел твою молитву… Я не хотела тебе говорить. Я знала, что тогда ты…
— Ублюдок! — Морли почувствовал, что краснеет от бессильной ярости. — Читать чужие молитвы — аморально.
— Он начальник. Ему кажется, он отвечает за все. В любом случае мы улетаем. Слава Богу. Ну остынь, успокойся. Тут ничего не поделаешь, он прочел ее много лет назад.
— Он признал, что это хорошая молитва?
— Фред Госсим никогда бы так не сказал. Но, думаю, она хорошая. Иначе ты не получил бы перевода.
— Я тоже так думаю. Ведь Бог не ответил на бесчисленные молитвы иудеев, уповавших на соглашение, заключенное до явления Заступника, в те дни, когда сила Разрушителя была еще очень велика, а наши отношения с ним — с Божеством, я имею в виду — такими запутанными…
— Представляю, как бы ты брюзжал в те дни по поводу речений и деяний Промыслителя, — усмехнулась Мэри.
Морли вздохнул.
— Я был бы великим поэтом. Как Давид.
— Ты занимался бы такой же ерундой, как сейчас. — С этими словами она зашагала прочь, оставив его у нозера с банкой джема в руке.
Чувство беспомощности росло в нем, распирало горло.
— Остановись! — крикнул он. — Я улечу без тебя!
Она уходила молча и не оглядываясь, освещаемая яркими лучами солнца.
Остаток дня Сет Морли занимался погрузкой багажа в «Мнительного Цыпленка». Мэри не показывалась.
Сет чувствовал, что к обеду закончит погрузку.
«Куда она подевалась? — вновь спрашивал он себя. — Непонятно».
На него навалились голод и усталость. Как всегда ко времени трапезы.
«Удивлюсь, если из этой затеи что-нибудь получится, — подумал Сет. — Поменять одну дерьмовую работу на другую. Я неудачник. Мэри права. С мечтой о хорошей работе я выбирал нозер. С мечтой о работе нагружал его этим проклятым барахлом». Он скептически оглядел багажный отсек. Груда одежды, книги, бумаги, кухонная утварь, пишущая машинка, аптечка, картины, «вечные» диванные покрывала, книгофильмы, шахматы, рация… Куча ненужного хлама. «Что мы нажили за восемь лет? — спросил он себя. — Ничего стоящего. Ко всему прочему, все это просто не влезет в нозер. Многое придется выкинуть или подарить. А лучше всего уничтожить. Мысль о том, что кто-то воспользуется его добром, была немедленно отвергнута. — Сожгу все до последнего лоскутка. Всю яркую, безвкусную одежду, которую Мэри тащила в дом, как ворона в гнездо. Выброшу все ее манатки. А потом уложу свои. Сама виновата: надо было остаться здесь и помочь мне. Не собираюсь я грузить это барахло».
Стоя с охапкой одежды, Сет заметил в наступавших сумерках неясный силуэт.
«Кто это? — удивился он. — Не Мэри». К нему подходил человек, или кто-то похожий на человека в широком балахоне; длинные волосы ниспадали на широкие плечи. Сета охватил страх. «Сошедший-на-Землю, — понял он. — Пришел остановить меня». Потрясенный, он выпустил из рук одежду. В нем заговорила совесть, он ощутил всю тяжесть своих грехов. Очень долго — месяцы, годы — он не встречал Сошедшего, и теперь угрызения совести были невыносимы. Грехи никуда не исчезают: они накапливаются в душе до тех пор, пока Заступник не отпустит их.
Фигура остановилась перед ним.
— Мистер Морли.
— Да. — Он почувствовал пульсацию крови в висках. Лоб покрылся испариной, Сет попытался отереть его ладонью.
— Извините, я устал, — сказал он. — Я так долго грузил свои пожитки…
Сошедший-на-Землю сказал:
— Мой дорогой друг, нозер «Мнительный Цыпленок» не долетит до Дельмака-ноль. Поэтому я вмешиваюсь. Ты понимаешь?
— Конечно. — Сет виновато вздохнул.
— Выбери другой нозер.
— Да. — Сет торопливо закивал. — Хорошо, выберу. Спасибо, большое спасибо. Вы спасли нам жизнь.
Сет вгляделся в смутное лицо Сошедшего, пытаясь прочитать в нем осуждение. Но не смог ничего разглядеть в вечерней мгле.
— Жаль, что ты столь долго трудился впустую, — сказал Сошедший.
— Да, я говорил…
— Я помогу тебе. — Сошедший-на-Землю наклонился, подобрал кучу коробок и двинулся вдоль ряда неподвижных нозеров. — Советую этот, — он остановился у одной из машин и взялся за дверцу. — Не красавец, однако в превосходном техническом состоянии.
— Хорошо, — пробормотал Морли, с наспех подхваченными пожитками следуя за Сошедшим. — То есть, спасибо. Внешний вид не имеет значения. Важно, что у него внутри. Нозеры похожи на людей. — Он засмеялся, но смех получился хриплым и резким. Его снова прошиб пот, по спине пробежал холодок страха.
— Не стоит бояться меня, — сказал Сошедший.
— Умом я понимаю, — кивнул Морли.
Некоторое время они трудились молча, перенося коробки из «Мнительного Цыпленка» в новый нозер. Снова и снова Сет пытался заговорить, но не мог. Страх парализовал ум. Быстрый ум, на который Сет всегда надеялся, подвел его.
— Тебе не приходила мысль обратиться за психиатрической помощью? — спросил наконец Сошедший-на-Землю.
— Нет.
— Давай передохнем. Нам нужно побеседовать.
— Нет!
— Почему «нет»?
— Я ничего не желаю знать, ничего не желаю слышать. — Сет различил в своем голосе дрожь слабости. Дрожь глупости, величайшей степени безумия, на какую он был способен. Он понимал это, и все-таки цеплялся за привычное. — Знаю, я не совершенство. Но не могу измениться. Я доволен собой.
— Ты не проверил «Мнительного Цыпленка».
— Мэри хорошо подметила: обычно мне везет в таких делах.
— Она погибла бы вместе с тобой.
«Скажи это ей, не мне, — подумал Сет. — Пожалуйста, оставь меня в покое. Я ничего не желаю знать!»
Сошедший некоторое время молча смотрел на него.
— Ты ничего не хочешь сказать мне?
— Я благодарен, чертовски благодарен. За ваше явление.
— Много раз за эти годы представлял ты, что скажешь мне, если повстречаешь вновь. Великое множество мыслей прошло через мозг твой.
— Я забыл, — хрипло сказал Сет.
— Могу я благословить тебя?
— Конечно, — голос Сета звучал все так же хрипло и тихо. — Но почему меня? Что я такого сделал?
— Я горжусь тобой, вот и все.
— Но почему?! — Сет не понял. Он ждал осуждения, но уж никак не благословения.
— Много лет назад был кот у тебя, — молвил Сошедший-на-Землю. — Прожорливый и нахальный, и тем не менее ты любил его. Однажды он стащил с помойки кость марсианского канюка, подавился и умер. Ты долго горевал. Ты до сих пор любишь его. Прожорливость его — вся плутовская его сущность — привела его к смерти. Дорого заплатил бы ты, чтобы он вернулся к тебе. Ты хотел бы видеть его таким, каким он был, — прожорливым и пушистым, каким ты любил его, — неизмененным. Ты понимаешь?
— Я молился тогда, — сказал Морли. — Но помощь не пришла. Промыслитель мог отмотать время назад и возродить его.
— Сейчас хочешь ли ты вернуть его?
— Да, — поспешно сказал Морли.
— Примешь ли ты психиатрическую помощь?
— Нет.
— Я благословляю тебя. — Сошедший сделал правой рукой медленный и величественный жест. Сет Морли склонил голову, прижал руки к лицу и обнаружил, что горячие слезы текут по его щекам. До сих пор он пребывал в изумлении. «Этот старый бандюга кот. Я давно забыл про него. Если честно, подсознательно я никогда не забывал о таких вещах, — подумал он. —
