Рэнди повторила вызов, наверное, уже в десятый раз и, сняв палец с кнопки микрофона, напряглась, вслушиваясь в радиошумы, исторгавшиеся из динамика радиостанции. На мгновение ее сердце замерло: ей показалось, что сквозь треск радиопомех она уловила еле слышный человеческий голос, назвавший нечто похожее на позывные «Хейли». Но вскоре надежда в ее душе угасла. Это были не позывные, а какой-то неразборчивый, постоянно повторяющийся вопрос.
Рэнди взглянула на часы. Они показывали ровно час, и как раз сейчас радист с «Хейли», в соответствии с графиком радиосеансов, пытался установить связь со станцией. Слабый, едва уловимый вызов – вот самое большее, на что была способна мощная рация «Хейли» в этих жутких погодных условиях, что уж было говорить о слабосильном передатчике «СИНКГАРС», перед которым сидела Рэнди!
Она со злостью покрутила тюнер, перешла на тактическую частоту и снова поднесла микрофон к губам.
– Научная станция острова Среда вызывает поисковую группу! Станция вызывает поисковую группу! Джон, ты меня слышишь? Прием!
Она нетерпеливо убрала большой палец с кнопки приемника. Ей хотелось заорать на динамик, из которого слышалось лишь неумолкающее шипение помех. В итоге она так и сделала, только крик ее был направлен в микрофон:
– Джон, черт побери, это Рэнди! Ты меня слышишь? Прием!
И – ничего в ответ.
Какая бы ни была погода, она должна была бы услышать хоть что-то от других – хоть с корабля, хоть от Смита с Валентиной. Так в чем же дело, дьявол их всех забери?! У Рэнди стало появляться чувство, что ситуация близится к какому-то коллапсу, к которому она не готова и суть которого не понимает.
– Что произойдет, когда они не получат от нас никаких известий? – поинтересовался доктор Троубридж.
Рэнди вдруг ощутила невыносимую усталость. После бессонной ночи, в течение которой ей пришлось караулить Кроподкина, она перенесла место их базирования из жилого домика в лабораторию и провела все утро в бесплодных попытках выявить неисправности стационарной рации и спутникового телефона, а также столь же безуспешно пытаясь установить связь с переносным радиопередатчиком, который взяли с собой Джон и Валентина.
– Не волнуйтесь, доктор, если с нами не удастся наладить связь в течение определенного времени, будет задействован план отработки нештатных ситуаций. – Рэнди выключила рацию и повесила микрофон на крючок. – Мы получим помощь в полном объеме.
– Хорошо бы, – пробурчал Кроподкин. – Возможно, сюда пришлют кого-нибудь еще, помимо гестапо.
Рэнди пропустила слова пленника мимо ушей. Со стянутыми за спиной руками, он, сгорбившись, сидел на стуле в дальнем углу лаборатории и время от времени вкрадчивым, заискивающим голосом заводил разговор с доктором Троубриджем – в основном на какие-то малозначащие темы. Однако в отношении Рэнди он хранил мрачное молчание, иногда, правда, отпуская колкие реплики.
Но при этом Кроподкин внимательно слушал, а его глаза подмечали все происходящее вокруг. Рэнди даже казалось, что она слышит, как ворочаются мысли в его голове. Кроподкин явно знал – что-то должно произойти, и ждал этого.
Рэнди тяжело опустилась на второй стул и оперлась локтями о лабораторный стол. Господи, до чего же она устала! Она не спала и постоянно была настороже в течение двух ночей. В ее рюкзаке лежали стимулирующие таблетки, но она не хотела принимать никакой химии, вызывающей искусственное состояние бодрости и уверенности в себе. Кроме того, Рэнди знала, что после того, как действие таблеток закончится, она рухнет замертво и будет довольно долго ни на что не пригодна.
Она потерла покрасневшие глаза, надеясь унять в них резь, и взглянула в запотевшие от разницы температур окна домика. Она страстно надеялась увидеть, что в лагерь возвращается Джон. Ей так хотелось сдать свою затянувшуюся вахту! Хотя бы ненадолго, чтобы всего на пару минут закрыть глаза.
– Мисс Рассел, вы хорошо себя чувствуете? – озабоченно спросил доктор Троубридж.
Рэнди вздернула голову, которая уже начала клониться к груди, и выпрямилась на стуле.
– Да, доктор, со мной все в порядке.
Мысленно отхлестав себя по щекам, чтобы взбодриться, она встала на ноги и тут же заметила, как зыркнул на нее Кроподкин, видимо, чувствуя, что силы ее идут на убыль.
– Ну ладно, – проговорила она, – настало время, чтобы кое-кто поведал нам, как он вывел из строя большую радиостанцию.
– Я ничего не делал с радиостанцией. Я вообще не делал ничего ни с чем… – Слова, срываясь с его разбитых и распухших губ, звучали невнятно. – …И ни с кем. – Кроподкин встретился взглядом с Рэнди, и в его глазах вспыхнул злобный огонек, но когда в следующий момент он заговорил, голос молодого человека звучал жалобно: – Доктор Троубридж, не могли бы вы держать эту сумасшедшую подальше от меня – хотя бы до тех пор, пока я не окажусь в руках настоящих полицейских? Я не хочу, чтобы она снова избила меня!
– Мисс Рассел, убедительно прошу вас, – снова завел Троубридж усталым речитативом. – Если представители властей уже направляются сюда, не могли бы вы отложить свои упражнения?
Рэнди нетерпеливо мотнула головой.
– Хорошо, доктор, я отложу.
Все утро Троубридж ходил и разговаривал, как человек, находящийся в плену у ночного кошмара, в котором одним из главных чудовищ являлась Рэнди. Современный, образованный городской житель, он существовал в мире, где насилие и смерть являлись некоей абстракцией, чем-то таким, на что можно наткнуться лишь в теленовостях или кино. А теперь он столкнулся с ними настоящими – вживую, лицом к лицу. И, подобно пострадавшему в жестокой автомобильной аварии, ученый впал в состояние эмоционально-травматического шока, причем погружался в него все глубже. Наблюдая за профессором, Рэнди безошибочно узнавала все сопутствующие этому симптомы.
К сожалению, основным злодеем в глазах ученого выглядела она, Рэнди. В ходе событий, свидетелем которых Троубридж являлся до последнего момента, насилие исходило именно от нее. В популярных теориях заговора и страшилках по поводу всего непознанного, вроде сериала «Секретные материалы», такой персонаж, как Рэнди, назывался обычно «женщина в черном».
Стефан Кроподкин в глазах ученого олицетворял собой нормальность. Он был примерным студентом, какие обычно сидят в первом ряду аудитории и пожирают преподавателя глазами. Троубридж привык видеть его имя на листах с экзаменационными работами и в списке членов научной экспедиции. Рэнди же для него являлась «агентом, работающим на тайное правительственное учреждение», эдакой инопланетянкой двадцать первого века.
Каждый раз, когда Троубридж смотрел на нее, она замечала затаившийся в его глазах страх. Она также видела, что Кроподкин всячески раздувает этот страх в душе своего учителя, и понимала, что любые ее попытки успокоить Троубриджа обречены на неудачу.
О, господи, как по-дурацки все складывается!
Схватив «МР-5», Рэнди пересекла лабораторию и вошла в радиорубку. Затем уселась перед стационарной радиостанцией, в сотый раз проверила все соединения и настройки и включила прибор лишь для того, чтобы вновь услышать доносящееся из динамиков шипение.
Рэнди закрыла глаза и спрятала лицо в ладонях.
Должно быть, проблема – в антеннах! Все узлы радиостанции находились в исправном состоянии, но рация не принимала громкие шумы, возникающие в атмосфере во время солнечных бурь. А во время такой бури, как та, что бушевала сейчас, динамики должно было вообще снести со стены!
Кроподкин наверняка вывел радиоприборы из строя не здесь, а находясь снаружи, на улице. И снова ей пришли на ум антенны. Но что с ними можно сделать, кроме как тупо перерезать провода? Однако Рэнди тщательно проверила каждый дюйм провода, тянущегося от домика с радиорубкой до взгорка с радиомачтой. Она искала не только явные физические повреждения, но и признаки известных диверсионных приемов, когда, например кабель «коротят», протыкая его иглой. Она также убедилась в том, что всепогодные соединительные разъемы закреплены прочно и надежно…
