Борн отвернулся. Его сознание все еще было заполнено этим сном-воспоминанием, который, словно конфета-тянучка, растянулся и проник в это безоблачное солнечное утро. Мари в Одессе? Этого никогда не было! В таком случае что она делала в этом осколочном фрагменте памяти?..
Одесса!
Именно здесь родился этот осколок. Ему уже приходилось бывать здесь раньше. Он был направлен сюда, для того чтобы убить… кого-то. Но кого? Борн не имел понятия.
Усевшись на кровать, он потер глаза ладонями. У него в ушах все еще звучал голос Мари:
«Я осталась бы в живых, если бы ты в тот момент не находился на противоположном конце земного шара, если бы ты не был вместе с ней».
В ее голосе не было обвинения. Только печаль.
Какая разница, где он находился, чем занимался? Его не было рядом с Мари. Она позвонила ему, считая, что у нее простуда, только и всего. Затем был второй звонок, после которого он чуть не сошел с ума от горя. И чувства вины.
Он должен был находиться рядом со своей семьей, чтобы ее оберегать, точно так же, как он должен был находиться рядом со своей первой семьей, чтобы ее оберегать. История повторялась, если и не в точности, то достаточно близко, чтобы это стало трагедией. По иронии судьбы, отдалившись от места катастрофы в смысле километров, Борн при этом приблизился к черной пустоте внутри себя, оказавшись на самом ее краю. Заглянув вглубь, он ощутил это старое, сокрушительное отчаяние – необходимость наказать самого себя или наказать кого-то другого.
Борн чувствовал себя абсолютно одиноким. Для него это состояние было невыносимым: он словно покинул свою собственную оболочку, как это происходит во сне. Но только это был не сон, все это происходило с ним наяву. В который уже раз Борн задумывался над тем, не повлияли ли последние эмоциональные потрясения на его способность здраво рассуждать. Он не мог найти другого логического объяснения определенным аномалиям: тому, что он вывел Хирама Севика из тюрьмы ЦРУ, тому, что он проснулся здесь, в этой гостинице, не зная, где находится. Одно короткое, отчаянное мгновение ему казалось, что смерть Мари окончательно разорвала его на части, что тонкие нити, сдерживавшие воедино его многочисленные «я», лопнули. «Неужели я схожу с ума?»
Зазвонил его сотовый телефон.
– Джейсон, ты где? – Это была Сорайя Мор.
– В Одессе, – сдавленно промолвил он. Казалось, рот у него забит ватой.
Ее дыхание на мгновение сбилось. Затем:
– Во имя всего святого, что ты там делаешь?
– Меня направил сюда Линдрос. Я иду по следу, который он мне дал. Линдрос считает, что через некоего Лермонтова «Дуджа» получает финансирование. Федор Владиславович Лермонтов. Он связан с каким-то преступным картелем, скорее всего с наркотиками. Тебе это имя ничего не говорит?
– Ничего. Но я пороюсь в базе данных ЦРУ.
Сорайя вкратце рассказала про события в гостинице «Конститьюшен».
– Единственным действительно странным моментом является то, что был использован этот крайне редкий катализатор – дисульфид углерода. По словам моей подруги, ей еще ни разу не приходилось сталкиваться с этим соединением.
– Где оно применяется?
– В основном в производстве целлюлозы, тетрахлорида углерода, всевозможных веществ, в состав которых входит сера. Также оно используется при производстве фумигантов почвы и является флотационным реагентом при производстве минеральных удобрений. В прошлом оно входило в состав хладагентов и активных веществ огнетушителей. Моя подруга считает, что в данном случае дисульфид углерода был использован вследствие его низкой температуры возгорания.
Борн кивнул, глядя на неуклюже проплывающий мимо старый танкер, порожняком идущий из Стамбула.
– По сути дела, катализатор превратился во взрывчатку.
– И очень эффективную. Номер был практически полностью уничтожен. Там бушевала самая настоящая огненная буря. Нам повезло с накладкой на зубы, которая случайно уцелела, завалившись в слив ванны. Больше не осталось ничего ценного – даже останков, по которым можно было бы идентифицировать погибшего.
– И все же, похоже, удача впервые отвернулась от Фади, спрятавшись под ванну, – сухо заметил Борн.
Сорайя рассмеялась.
– Меня очень заинтересовал этот след, ведущий к Лермонтову. Я тут подумала, что хотя в Штатах производство старых огнетушителей и холодильников запрещено, они еще остаются в строю в других местах, например в Восточной Европе и в частности на Украине, в Одессе.
– Эту мысль следует проверить, – согласился Борн, оканчивая разговор.
Хотя был уже час ночи, Мартин Линдрос сидел за компьютером и вводил информацию. ЦРУ все еще жило в соответствии с кодом «Скала». Вследствие чрезвычайного положения были отменены все отпуска. Сон превратился в непозволительную роскошь.
Послышался тихий стук в дверь, и Сорайя, просунув голову в кабинет, вопросительно посмотрела на Линдроса. Тот поманил ее рукой, и молодая женщина закрыла за собой дверь. Усевшись напротив Линдроса, она положила на письменный стол какой-то предмет.
– Что это такое? – спросил Линдрос.
– Накладка на зубы. Ко мне обратилась моя подруга, она специалист по поджогам из отдела расследования пожаров. – Сорайя уже рассказала шефу о том, что произошло в гостинице «Конститьюшен». – Исследуя номер люкс братьев Сильверов, подруга обнаружила кое-что непонятное. Вот это. Такие накладки используются для того, чтобы изменить внешность.
Линдрос задумчиво взял накладку.
– Да, припоминаю, Джейсон показывал мне что-то в таком духе. Такая штука позволяет здорово изменить лицо.
Сорайя кивнула.
– Таким образом, у нас достаточно улик, чтобы заключить, что под личиной Якова Сильвера на самом деле скрывался Фади, его так называемым братом был другой террорист, и именно они устроили пожар.
– Но, по-моему, в номере был обнаружен обгоревший труп, так? Разве это не один из Сильверов?
– На первый вопрос ответ «да», на второй – «нет». По всей вероятности, это труп официанта- пакистанца. А ни одного из Сильверов к моменту возгорания в номере уже не было.
– Дьявольская изобретательность, – задумчиво произнес Линдрос, вращая накладку в руках. – Однако теперь нам от этого нет никакого толка.
– Напротив. – Сорайя забрала накладку. – Я собираюсь выяснить, кто ее изготовил.
Линдрос погрузился в размышления.
– Меньше часа назад я разговаривала с Борном, – продолжала Сорайя.
– Вот как?
– Он попросил меня раскопать все возможное о некоем наркоторговце по имени Федор Владиславович Лермонтов.
Опустив локти на стол, Линдрос сплел пальцы. Если не обуздать ситуацию немедленно, она стремительно вырвется из-под контроля. Стараясь сохранить свой голос нейтральным, Линдрос спросил:
– И что тебе удалось обнаружить?
– Пока что ничего. Я хотела сначала рассказать вам о накладке.
– Ты правильно поступила.
– Благодарю вас, босс. – Молодая женщина встала. – Ну а теперь меня ждут долгие часы перед экраном компьютера.
– Забудь об этом Лермонтове. Я ничего не смог найти на сукиного сына. Кто бы такой он ни был, ему удалось надежно спрятаться. Именно такой человек и может выполнять функцию казначея «Дуджи». – Линдрос уже отвернулся к экрану компьютера. – Я хочу, чтобы ты вылетела в Одессу ближайшим рейсом.
