этих машин и аппаратов, чудес современной медицины, которые ничуть не трогало, кто она такая и что с ней происходит. Рядом неотлучно находился Смит. Он сжимал ее горячую ладонь в своей, ему хотелось крикнуть всем этим машинам:
Он наклонился и произнес громко:
– Все будет хорошо, Софи, все будет просто чудесно, милая.
Примерно то же самое говорил он раненым солдатам на передовой, которых приносили к нему в полевой госпиталь. «Ты скоро поправишься. Начнешь вставать и ходить, будешь чувствовать себя гораздо лучше». Казалось, говорил он все это еще и для того, чтобы убедить самого себя. Всегда следовало поддерживать моральный дух солдата. Нельзя, чтоб человек впадал в отчаяние, надежда есть всегда. Но сейчас страдала Софи, и за ее жизнь он должен бороться еще яростнее, в надежде скрыть собственную боль.
– Держись, дорогая, пожалуйста, прошу тебя, только держись! – шептал он ей. – Держись!
Приходя в сознание, она пыталась улыбнуться ему, судорожно ловя ртом воздух. И слабо сжимала его руку. Лихорадка вконец обессилила ее.
Вот она снова попыталась выдавить улыбку.
– Где… где… ты… был?
Он нежно приложил палец к ее губам.
– Не надо разговаривать. Постарайся беречь силы, они тебе еще пригодятся. Поспи, милая. Отдохни, красавица моя.
Веки ее тут же опустились, как занавес на сцене. Временами казалось, она собирает в кулак все свои силы и всю волю, чтоб противостоять атакующей ее болезни. Он любовался ее прозрачной кожей, тонкими чертами лица, грациозным изгибом бровей. Ее лицо всегда казалось ему изысканно прекрасным, словно освещенным изнутри незаурядным интеллектом. Но сейчас, в лихорадке, она выглядела такой худенькой и хрупкой на белых больничных простынях! И кожа совсем прозрачная. А на щеках горит нездоровый румянец, и это его особенно пугало.
Из левой ноздри вытекла капелька крови.
Смит отер ее салфеткой и, встревоженный, вызвал медсестру.
– Надо остановить кровотечение.
Сестра достала коробочку ватных тампонов.
– Должно быть, у бедняжки лопнул капилляр.
Смит не ответил. И вышел из палаты в соседнее помещение, где собрались специалисты – доктор Джошуа Уитерс, специалист по легочным заболеваниям, доктор Эрик Мукогава из Форт-Детрика и капитан Дональд Герини, лучший вирусолог ВМИИЗа. Они совещались приглушенными голосами и, едва завидев Смита, тут же умолкли. Лица у них были встревоженные.
– Ну?
– Мы перепробовали все возможные антибиотики, – сказал доктор Уитерс. – Какой-то вирус, доктор Смит. И все наши усилия устранить или хотя бы облегчить симптомы не принесли результата. Она не реагирует на медикаменты.
Смит чертыхнулся.
– Надо что-то решать. По крайней мере хоть как-то стабилизировать ее состояние!
– Джон… – капитан Герини опустил ему руку на плечо. – Это очень похоже на тот вирус, что поступил к нам в лабораторию в этот уик-энд. Сейчас над ним работают все аналогичные лаборатории мира, и пока что еще не найден ключ к тому, что это такое и как лечить данное заболевание. Очень похож на гантавирус, но не является таковым, это уже доказано. По крайней мере, ни одним из известных нам гантавирусов. – Он печально покачал головой. – Должно быть, она каким-то образом заразилась и…
Смит не сводил глаз с Герини.
– Так ты хочешь сказать, работая с ним в лаборатории, она допустила какую-то ошибку? Или нет? Прекрасно знаешь, что нет! Она всегда была чертовски умна и осторожна!
– Мы делаем все возможное, подполковник, – спокойно заметил Эрик Мукогава.
– Так сделайте больше, сделайте невозможное! Найдите же что-нибудь, ради бога!
– Доктор! Подполковник! Сюда, скорей!
Медсестра склонилась над койкой, на которой в агонии тело Софи изогнулось дугой, словно в последней отчаянной попытке набрать в грудь воздуха.
Смит, опередив остальных, первым подбежал к ней:
– Софи!..
Она увидела его и попыталась улыбнуться. Он схватил ее за руку.
– Дорогая?..
Глаза Софи закрылись, рука безвольно обвисла в его ладони.
– Нет!.. – отчаянно крикнул он.
Но она недвижимо и уютно свернулась в постели, точно приготовилась к долгому путешествию. Грудь больше не вздымалась в попытке набрать воздуха. Палата больше не оглашалась слабыми хрипами и стонами, в ней стояла мертвая тишина. И вдруг из носа и рта у нее алым потоком хлынула кровь.
Отказываясь верить своим глазам, Смит развернулся и взглянул на экран монитора. Через него тянулась ровная зеленая линия. Совершенно ровная. Плоская, как сама смерть.
– Электроды! – заорал Смит.
Медсестра, всхлипнув, достала электроды для электрошока.
Он пытался побороть панику. Напомнил себе, что он прежде всего врач, что ему доводилось лечить тяжелораненых в самых сложных условиях, во многих «горячих точках» планеты. Он опытный терапевт.
Он снова покосился на монитор и включил аппарат. Тело Софи изогнулось дугой и снова безвольно опало.
– Еще разряд!
Он повторял попытку пять раз, с каждым разом увеличивая напряжение. Дважды показалось, что ее удалось оживить. Нет, он был просто уверен, что минимум однажды она откликнулась. Она просто не могла умереть. Это невозможно.
Капитан Герини тронул его за руку:
– Джон!..
– Нет!
Он попробовал снова. Зеленая линия на мониторе оставалась все такой же безжизненно ровной. Нет, это какая-то ошибка! Ночной кошмар. Просто он спит и видит страшный сон. Софи была такая живая. Полна жизненных сил и энергии. Прекрасна, как летний день. И умница. Ему нравилось, как поддразнивает она его…
– Разряд! – рявкнул он.
Пульмонолог доктор Уитерс обнял Смита за плечи.
– Не надо, Джон. Пожалуйста, перестань.
Смит рассеянно взглянул на него:
– Что?
Однако выпустил из рук прибор, и Уитерс убрал его.
Доктор Мукогава откашлялся и заметил:
– Мне страшно жаль, Джон. Мы все очень сожалеем. Ужас какой-то. Просто не верится!.
Он сделал знак остальным.
– Мы уходим. Тебе надо побыть одному.
И все они вышли из палаты. Медсестра задернула занавески вокруг кровати, на которой лежала Софи, и сердце Смита пронзила острая боль. Он содрогнулся. Потом упал на колени и прижался лбом к вяло повисшей руке Софи. Она была теплой. Как же ему хотелось сказать себе, что она жива. Как хотелось, чтоб она вдруг села в постели, засмеялась и сказала ему, что это была всего лишь скверная шутка.
