На всем пути Рэнди напряженно искала глазами доктора Махук. Но ее нигде не было видно, и она облегченно вздохнула. И тут же один из полицейских грубо ткнул ей дулом автомата в спину, чтобы шла быстрей. Это было весьма болезненное напоминание о сложившейся ситуации. Рэнди вздрогнула и нахмурилась.
Полиция вывела американцев в звездную ночь. У входа в больницу их поджидал грузовик русского образца с крытым брезентом кузовом. Он стоял у обочины, мотор продолжал работать. Из выхлопной трубы вырывались клубы вонючего газа, лунный свет придавал им серебристый оттенок. А вокруг – враждебный, погруженный во тьму город. Один из полицейских откинул борт кузова, приподнял брезент и затолкал арестованных в грузовик.
Внутри было темно и сыро, все пропитано тошнотворной вонью дизельного топлива. Рэнди брезгливо передернулась и вопросительно взглянула на Джона.
Он ответил ей ободряющим взглядом, пытаясь скрыть свой собственный страх.
– А ты еще упрекала меня в любви к эскападам.
Она ответила слабой улыбкой.
– Прости. В следующий раз еще подумаю, прежде чем упрекать.
– Буду страшно признателен. Ну, вот видишь, настроение сразу улучшилось. – Он оглядел темный кузов. – Интересно все же, как нас нашли?
– Проследить от шинного магазина вряд ли могли. Думаю, нас выдал кто-то в больнице. Ведь далеко не каждый гражданин Ирака разделяет революционные взгляды доктора Махук. Ну и потом, сдавая нас, кто-то, возможно, надеялся получить послабление от властей.
В кузов залезли два багдадских копа, вооруженные огромными автоматами Калашникова. Они наставили их на арестованных и жестами приказали отодвинуться подальше от борта грузовика, в самую глубину кузова. Джон и Рэнди послушно перебрались вглубь, почти до самой кабины, и уселись на деревянную скамью. Полицейские заняли позицию у борта, с двух сторон, отрезая тем самым единственный путь к бегству. Находились они теперь примерно в десяти футах от пленников.
Щеголеватый офицер подошел к открытому борту.
– Что ж, au revoir[17], мои новые американские друзья! – Похоже, он был в восторге от свой шутки и ухмыльнулся. А потом прицелился в них из револьвера и приказал поднять борт.
– Куда вы нас везете? – спросил Джон.
– На спортплощадку. На пикник. На курорт, если так вам больше нравится. – Офицер усмехнулся в усы. Затем, злобно сузив глаза, жестко добавил: – В Центр правосудия. Если будете делать, что вам говорят, возможно, и останетесь в живых.
Джон пытался побороть овладевший им приступ дикого, почти животного страха. Он вспомнил, как Домалевский описывал этот шестиэтажный подземный пыточный подвал. Покосился на Рэнди, которая сидела рядом, слева. Лицо ее было непроницаемо спокойным, но он заметил, как дрожит ее рука. И она, разумеется, тоже была наслышана об этом заведении. Из этого ада еще никто и никогда не возвращался.
Край брезента опустился, они оказались отрезанными от внешнего мира. Охранники, сидевшие у борта, наставили на них свои автоматы. Потом из кабины донеслись какие-то звуки. Видно, водитель занял свое место, а рядом с ним уселся еще один полицейский.
Грузовик отъехал, Джон не произносил ни слова. Это из-за него схватили Рэнди. Он не питал никаких иллюзий относительно того, что сделают подручные Саддама с агентом ЦРУ, в особенности если этим агентом является женщина. И как теперь ему связаться с ВМИИЗом и Пентагоном, передать все, что удалось узнать о вирусе и сыворотке?..
– Нам надо бежать, – тихо сказал он.
Рэнди кивнула:
– Да, перспектива попасть в этот самый центр меня тоже не вдохновляет. Но наши охранники вооружены. Черт бы их всех побрал! Паршиво!..
Джон покосился на иракцев – они не сводили глаз со своих пленных. Кроме автомата, каждый был еще вооружен висевшим в кобуре на поясе пистолетом.
Вот они въехали на какую-то улицу – такую узкую, что брезент с шорохом цеплял за стены.
Надо действовать, иначе будет поздно. Он обернулся к Рэнди.
– Что? – спросила она.
– Ты плохо себя чувствуешь, да?
Она поджала губы. Затем до нее дошло.
– Вообще-то жутко схватило живот.
– Тогда стони! Громче!
– Вот так? – Она застонала, прижала руки к животу.
– Эй! – крикнул Джон охранникам. – Вы что, не видите? Ей плохо! Помогите!
Рэнди согнулась пополам и простонала по-арабски:
– Не могу! Умираю! Позовите на помощь! Вы что, оглохли?
Полицейские переглянулись. Один приподнял брови. Другой громко расхохотался. Потом они пролаяли что-то по-арабски, Джон не понял. Рэнди снова громко застонала.
Джон поднялся и, пригибаясь под провисшим брезентом, шагнул к охранникам.
– Вы должны, просто обязаны….
Один из арабов прикрикнул на него, другой, недолго думая, выстрелил. Пуля с противным оглушительным свистом пролетела мимо уха Смита, на миг ему показалось, что она вонзилась прямо в мозг. Но пробитым оказался брезент на крыше. И охранники грубыми жестами приказали ему сесть на место.
Рэнди вскочила:
– Они нам не верят!
– Ничего себе шуточки!.. – Джон так и рухнул на скамью, прижав руку к уху. В голове звенело. Он закрыл глаза.
– О чем они говорят?
– Говорят, что сделали тебе большое одолжение, специально промахнулись. И что в следующий раз этого не будет, они пристрелят нас, как собак.
Он кивнул:
– Ясно.
– Ты уж прости, Джон. Но попытаться все же стоило.
Грузовик сворачивал с одной узкой улочки на другую. Борта продолжали царапать стены домов. До них доносились зазывные крики уличных торговцев – тех, кто не закрыл свои лавки в положенное время в надежде, что найдется хотя бы один покупатель на их товар. Время от времени слышались звуки радио. Все говорило о том, что проезжают они по старому городу.
Рэнди шепнула ему на ухо:
– Они едут очень медленно и кружным путем. Какими-то задворками. Нелогично. Ведь багдадской полиции позволено все, и все пути для них открыты. Но эти люди явно избегают людных мест.
– Думаешь, это не полиция? – Он отнял ладонь от уха. Боль начала стихать.
– Одеты вроде бы в форму, вооружены мощными русскими автоматами. Если это не полиция и их кто-то остановит, им конец. Но если не полиция, то кто? Просто ума не приложу…
– Я тоже.
События последних недель отошли куда-то на задний план. И Джон видел теперь перед собой не Рэнди. Рэнди исчезла, ее место заняла Софи. Он впитывал ее образ каждой клеточкой тела, и сердце болезненно ныло. На него глядели прекрасные темные глаза Софи. Он видел гладкую светлую кожу, длинные золотистые волосы. Вот соблазнительные ее губы раздвигаются в нежной улыбке. До чего же хорошенькие у нее зубки – маленькие, блестящие, ослепительно белые. И еще она была наделена той неуловимой красотой, которая не зависит от правильности черт и прелести фигуры. Красота эта словно освещала ее изнутри и была обусловлена живостью ума, чистотой души и неукротимой жизненной силой. Она была прекрасна во всех отношениях.
На секунду, в каком-то порыве безумия, ему вдруг показалось, что она жива. Стоит только протянуть
