«Кизингер на посту канцлера обладал способностью выставлять свой авторитет в выгодном свете».
«Я многому от него научился, особенно его неустанному терпению и его почти неограниченной способности вести переговоры с большим хладнокровием».
«Кизингер был руководителем без бюрократического педантизма, человеком сильных душевных качеств, со способностью выявлять и добиваться серьезных целей».
«Кизингер олицетворял собой типичного представителя Христианско-Демократической партии, с континентальными наклонностями и пристрастием к французским соседям, убежденного антикоммуниста, который по этой причине прислушивался к мнению США».
«Кизингер — политик умственного труда. Для него на переднем плане стояла не только тактика, но и внутренний смысл политики, ее разумное обоснование».
«Между Кизингером и мной была не пропасть, но то расстояние, которое создали разные жизненные пути и разный смысл жизни».
«Талант Кизингера к болтовне соперничал только с его способностью к компромиссу».
«Господин Штраус выдумал себе “бумажного друга”, господина Кизингера, федерального канцлера».
«Конрад Аденауэр сказал мне незадолго до смерти, что этот слабак вообще не должен был получить в нашей стране никакой государственной должности».
«Немецкая пресса должна была всем скопом предотвратить появление этого сомнительного канцлера».
«Даже “вынесение за скобки” спорных вопросов, что часто ставилось ему в вину, доказывает только, что у него было необходимое чутье на правильную политику в правильное время».
Изящная молодая женщина с короткими каштановыми волосами прибыла в Берлин только с одной целью: она хотела дать канцлеру оплеуху. Долгие месяцы она шла за ним по пятам, но нигде не могла подобраться к нему достаточно близко. Но в то утро, 7 ноября 1968 года, на партийном съезде ХДС все прошло как по маслу. На входе она достала просроченное удостоверение своего мужа, французского журналиста Сержа Кларсфельда, и распорядители зала пропустили ее. Она протиснулась между рядами собравшихся членов партии, за время съезда уже изрядно уставших. В то время как на трибуне возрождалось будущее ХДС, федеральный канцлер Курт Георг Кизингер сидел за столом президиума и был занят тем, что подписывал открытки на память. Внезапно «террористка» подкралась сзади и с криком: «Нацист, нацист!» ударила его по лицу тыльной стороной руки. Канцлер на мгновение замер от ужаса, как будто ему тяжело было осознать неожиданное нападение, а потом схватился за левый глаз.
В зале никто ничего не видел. Вероятно, этот случай вообще мог бы пройти незамеченным, если бы генеральный секретарь ХДС не вскочил, чтобы схватить нападающую, а руководитель собрания не встал бы на место оратора и не объявил собравшимся: «Дамы и господа, произошло нечто неслыханное — господин федеральный канцлер получил оплеуху». Сейчас же в зале началось волнение. Делегаты, лишь за три дня до этого освиставшие канцлера, когда он предложил продлить существование Большой коалиции с социал- демократами до 1973 г., поднялись и демонстративно зааплодировали своему канцлеру и председателю партии. Врач исследовал глаз Кизингера и констатировал легкое воспаление конъюнктивы. Спустя два часа на заключительной пресс-конференции канцлер еще сильнее снизил значимость события, сказав, что не хотел бы принимать «нападение» молодой женщины слишком близко к сердцу. Однако в автомобиле по пути в аэропорт по настоянию некоторых советников он все же подписал заявление о передаче дела в суд. В тот же день в 17.40 было начато разбирательство против 29-летней Беаты Кларсфельд. Спустя два часа она была приговорена участковым судьей к году тюрьмы. После этого приговора, намного превосходившего тяжесть преступления, скандал приобрел идеальное звучание: Беата Кларсфельд за одну ночь стала мученицей внепарламентской оппозиции. Оплеуха бундесканцлеру Курту Георгу Кизингеру заняла первые полосы газет и превратилась в историческое событие.
В этом случае речь шла о пустяке. Оплеуха была не более чем легким ударом, никак не задевшим канцлера. Мера наказания Беаты Кларсфельд годом позже была снижена по итогам апелляции до 4 месяцев, а процесс в конце концов прекращен. Однако этот удар пришелся на то время, когда маленькие жесты имеют большие последствия. «Дело об оплеухе» стало символическим моментом в конфликте, который ознаменовал время правления третьего федерального канцлера и был нацелен также против самого Кизингера. Символические жесты восстания поколения «детей» против поколения «отцов» имели место в Беркли и Лондоне, в Париже и Берлине. Студенты выходили на улицы, протестовали против войны,
