Во время этого КГБ доставил в Берлин своих специалистов. Вадим Гончаров руководил расследованием.
«С конца 1953 года мы регулярно получали сведения о строительстве туннеля. Я сам приехал в Берлин в начале 1954 года. Мы постоянно были в контакте со штабом Советской Армии. Мы установили, что товарищи в их наблюдениях сообщат о каких-то технических проблемах или помехах. Мы перехватили несколько телефонных разговоров советских командиров и подразделений между собой и выяснили, что не все хорошо обстояло со скрытностью, хранением тайны и вниманием к вопросам безопасности. Мы дали прослушать наши записи группе высших офицеров, включая самого генерала Гречко, в Вюнсдорфе. Были приняты радикальные меры, и недостатки были устранены. С нашими измерительными приборами на расстоянии примерно 50 метров от их места подсоединения мы установили нашу контрольную станцию. Так мы смогли регулярно проверять наши линии.»
СИС и ЦРУ в то время ничего не подозревали об ответной операции противника. Они не знали, что их творение, которое, как они надеялись, прослужит им еще долгие годы, проработает только один год. КГБ тихо и скрытно готовил «открытие». Это должно быть тем более сенсационно, что в руководстве ГДР или «дружественной» службе безопасности Штази никто ничего об этом не знал — ни об операции «Золото», ни об оборонительных мероприятиях Советов.
Джордж Блейк вспоминает об окончании операции «Золото»:
«Моя деятельность в Берлине мало была связана с туннелем. Я, конечно, знал, что там происходило, и мог вычислить, что рано или поздно предприятие будет раскрыто. Примерно через 11 месяцев после вступления туннеля в эксплуатацию меня предупредил мой советский связник, что вскоре предстоит «открытие». Но он заверил меня, что все пройдет так, чтобы никак не подвергать угрозе мою безопасность. На самом деле через несколько дней так и произошло. Русские ворвались в туннель. Сообщения прервались. Несмотря на все заверения моих друзей, я был очень обеспокоен. Немедленно была созвана американо- британская комиссия для расследования причин разоблачения туннеля. Все было так тщательно спланировано и проведено КГБ, что весь процесс выглядел вполне нормально, как случай, как-бы по воле Бога. Для акции КГБ выбрал день 22 апреля 1956 года.»
Бывший шеф КГБ в Германии Сергей Кондрашов объясняет выбор срока политическими опасениями в Кремле:
«Выбор времени «обнаружения» в апреле 1956 года был в значительной мере связан с внешнеполитической ситуацией. 18 апреля Хрущев и Булганин прибыли с десятидневным государственным визитом в Великобританию. Обострялся кризис вокруг Суэцкого канала, в прессе проскальзывали предположения, что в случае войны Советский Союз пошлет на Суэц добровольцев. Напряжение было огромным. «Холодная война» угрожала перейти в горячую. У нас были и сведения об ухудшении положения в некоторых странах народной демократии, например, в Венгрии, где ситуация легко могла выйти из-под нашего контроля. Советское правительство, по возможности, искало пропагандистского успеха. И поэтому было принято решение наконец-то прекратить игру с туннелем.»
Вадим Гончаров привел советскую группу в туннель: «Ночь с 21 на 22 апреля была очень темной. Мы шли вдоль кабелей, идущих из Шёнефельда, около 30 или 40 метров. За последние дни дожди сделали почву слишком мягкой и привели к коротким замыканиям на линиях. Мы подошли к месту, где было чужое подсоединение к нашим сетям, и нашли подземное помещение с кабелями, откуда можно было попасть в туннель.
Примерно в пяти метрах перед нами была поставлена прочная стальная дверь. На ней по-русски и по-немецки было написано: «По приказу Главнокомандующего советскими войсками в Германии вход строжайше запрещен.» Это предупреждение, конечно, было маскировкой для введения в заблуждение относительно принадлежности оборудования — чтобы думали, что это место принадлежит советским войскам.
Мы открыли дверь, которая вела в туннель. Она даже не была заперта. Американские пираты были совершенно уверены в безопасности своего дела. Мы видели сидевших операторов в наушниках, у их магнитофонов, все в работе, абсолютное молчание, удивление было огромным. Мы тоже стояли совсем тихо. Тут американцы сорвали с себя наушники, оставили свои приборы и побежали вглубь туннеля, в американский сектор. Мы гнались за ними до линии границы, где они забаррикадировались мешками с песком.
В это время магнитофоны спокойно продолжали работать. По-прежнему горел электрический свет. Было слышно, как шумит вентиляционная установка. Даже сигареты в пепельницах еще дымились. Электронные приборы, которые мы нашли, производили впечатление, но по-настоящему революционно новыми они не были. Тут были хорошие магнитофоны с автоматическими реле, включавшими их в момент начала разговора. Позднее мы забрали приборы с собой и пользовались ими в своих целях в подобных ситуациях. Наши операции, я это особо подчеркиваю, никогда не были раскрыты западными спецслужбами.»
Евгений Питовранов, резидент КГБ в Восточном Берлине, тоже был свидетелем операции: «После того, как через 45 минут после начала операции передовой отряд вернулся, я тоже спустился в туннель. Мне представился захватывающий вид. Все было похоже на техническую лабораторию, чистую и хорошо организованную. Тут были магнитофоны, рабочие столы, кофеварка и удобные стулья, которые можно было использовать и как койки — чтобы и работать, и спать.
Я прошел около 250 метров до границы с Западным Берлином. Все было оснащено с максимальным совершенством. Американцы никак не позаботились, о сокрытии происхождения их приборов. Везде стояло «Made in USA». Той же ночью я позвонил Мильке. Он тогда был заместителем министра госбезопасности ГДР. Я сказал ему: «срочно сообщите Вальтеру Ульбрихту, что мы нашли вблизи Шёнефельда шпионский туннель.»
Правительство ГДР только в этот момент узнало о тайне туннеля. Утром 23 апреля начинается пропагандистская «раскрутка» «разоблачения». Если Вальтеру Ульбрихту с его товарищами понадобился еще целый день, чтобы разобраться с новостью, советский военный комендант города Берлина Иван Александрович Коцюба через Бранденбургские ворота уже послал на Запад свою секретаршу.
С мешочком десятипфеннинговых монет она из телефона-автомата звонит во все редакции газет в Западных секторах и всем иностранным корреспондентам и говорит: «Срочно приезжайте в советскую комендатуру в Карлсхорст. Мы раскрыли американский шпионский туннель.»
В кинотеатре советского гарнизона полковник Коцюба открывает пресс-конференцию. Затем колонна автобусов, под эскортом советской военной автоинспекции, подъезжает к временно расширенной дыре для входа в туннель на Шёнефельдер Шоссе. Начинается хорошо подготовленная пропагандистская акция. В сопровождении советских солдат журналисты пробираются по туннелю, фотографируют место работы западных техников систем подслушивания. На западной стороне за всем наблюдают американские солдаты. В одном окне здания РЛС развевается черный пиратский флаг. Хрущев и Булганин, все еще находящиеся с визитом в Великобритании, после убедительно разыгранного удивления громко протестуют против этого «акта американского пиратства».
В отличие от них, руководство ГДР действительно было поражено тем, что произошло на «его» территории. Лишь 24 апреля прошла дискуссия в Политбюро СЕПГ. Там все в ярости на «старшего брата» из Москвы. До последнего времени «друзья» не удосужились посвятить в дело товарищей из ГДР. Наскоро, в неподготовленной речи, о событии сообщает министр внутренних дел ГДР Карл Марон. Политбюро беспомощно постановляет оградить и обыскать участок. Кроме того, срочно нужно сделать сообщение для прессы. В нем руководство ГДР присоединяется к советской версии: основные виновники — американцы. В обращении с англичанами и те и другие ведут себя несколько сдержанней.
Ветеран туннеля Джо Эванс еще сегодня сомневается в версии КГБ о запланированном «разоблачении» туннеля:
«Я вспоминаю телеграмму, пришедшую к нам в Лондон, что в связи с постоянными дождями повреждены различные телефонные линии в Берлине. Мы должны были подготовиться к следующей ситуации: если пошлют бригаду для устранения неполадок, возникнет опасность того, что они найдут наше подключение. Так и произошло на самом деле. Они просто буквально наткнулись на туннель и были полностью ошеломлены. Это было действием природы, навредившей нам и помогавшей Советам, деянием Божьим. Это не было виртуозностью людей КГБ. С шестидесятых годов все говорят, что туннель предали с
