задумчивость. Странно было то, что Марсиаль, до известной степени овладев собой, в то же время не мог преодолеть влияния окружавшей его обстановки. Он уже не сопротивлялся тем, кто его допрашивал. Почему он отвечал? Почему не оспаривал попытки этих незнакомцев проникать в глубочайшие недра его совести?
— Марсиаль, — сказал тогда Арман, голос которого из сурового сделался взволнованным и полным сострадания, — вы хотели умереть… И сегодня, так же, как и вчера, вы проклинаете жизнь, общество, все человечество… А между тем те, которые спасли вас, рисковали для этого жизнью…
— Это правда? — прошептал Марсиаль.
— К тому же разве вы имеете право умирать? Вам немного больше двадцати лет, у вас есть сила, энергия, воля. Неужели вы имеете право уничтожить все это?
— Я был несчастлив! — возразил Марсиаль.
— Убеждены ли вы, что так же бесполезны для всех, как и для себя самого? Вы отказывались от жизни… почему? Из эгоизма, потому что в жизни вы не видели другой цели, кроме самого себя и удовлетворения ваших собственных желаний и страстей…
— Не мучьте меня!
— Вы уже понимаете нас и, заглянув в глубину своей души, вы говорите себе, что повиновались чувству слабости, что вы всю свою жизнь посвятили личным стремлениям… Не глядя вокруг себя, не спрашивая себя: «А не была ли моя небрежность к самому себе преступлением против человечества?»
— Что вы хотите сказать?
— Всякий человек есть член общества… Он должен исполнять свое назначение… Убить себя — это, значит, дезертировать с поля битвы… Сама природа назначила вам место, и вы не имеете права самовольно покинуть его…
Марсиаль сделал шаг вперед.
— О! Говорите! Говорите еще! — воскликнул он.
— Если для вас жизнь кажется навсегда оконченной, то вы обязаны посвятить своим ближним ваши нравственные и физические силы, и люди, не повинные в причиненном вам зле, должны найти у вас помощь, которую вы отказывались оказать им! Марсиаль, вы хотели умереть… Значит, вы не принадлежите себе более! Ваша молодость, энергия и сила теперь принадлежат обществу…
— Но кто же вы?
— Кто мы? Вы это узнаете со временем! Выслушайте меня еще… Все мы, находящиеся здесь перед вами, все мы хотели умереть… как вы. Мы были спасены… И на следующий день после этой минуты трусости к нам обратился голос, так же, как я обращаюсь к вам, и этот голос произнес:
«Вы мертвые, но, мертвые для самих себя, живите для человечества! Вы думаете, что для вас все погибло, что для вас нет более ни одной искры надежды на счастье? В таком случае забудьте себя, забудьте свой эгоизм…
Станьте новыми людьми, не стремитесь ни к чему лично для себя. Вы отбросили от себя жизнь как бесполезную ношу, возьмите же ее обратно как полезное орудие, вернитесь в общество, но отдайте ему навсегда эту жизнь, которой вы не хотите для себя, сделайтесь рыцарями Добра, отдайте вашу жизнь благородному и справедливому делу…»
— Вот что повелел нам голос!
— А что вы отвечали? — сказал молодой человек, чувствуя, что им все более и более овладевает волнение.
— Мы навсегда отдали себя тому, кто говорил нам это. Мы Мертвые, мы оставили всякий личный интерес, всякое честолюбие, но мы возродились для человечества. Мы потеряли право приказывать, мы только повинуемся… Получив приказ, мы идем в общество и боремся за справедливость. Нас ничто не волнует! Мы сильны тем, что принесли себя в жертву… Согласны ли вы, Марсиаль, умерев для себя, возродиться для своих братьев, для их защиты? Если не согласны, вы свободно выйдете отсюда и можете жить или умереть, как вам захочется. Если согласны, если считаете себя достойным принять участие в деле Мертвых, деле полного самоотречения, тогда наши ряды откроются, чтобы принять вас, и мы будем считать вас братом… Выбирайте!
Слыша эту странную, но пламенную речь, Марсиаль дрожал, как в лихорадке.
— Кто бы вы ни были, — сказал он, — я ваш!… Я прозрел… Да, до сих пор я был бесполезен себе и другим… Я исполню то, что вы требуете, я забуду, кто я, каковы были мои желания и мечты… Я забуду эгоистические стремления, посеявшие в моей душе только разочарование и трусость! Я от всей души благодарю вас за спасение меня от смерти… Отвечайте мне теперь, в свою очередь, достоин ли я занять почетное место, предлагаемое мне?
— Мы это сейчас узнаем, — отвечал де Бернэ.
— Спрашивайте меня! Я готов отвечать. Хотя…
— Договаривайте!
Марсиаль колебался. Его лицо покрылось яркой краской. Арман сделал ободряющий жест
— Я готов дать вам мою искреннюю исповедь, — продолжал тогда Марсиаль. — Хотя я боюсь самого себя. Я знаю, что я не сделал ничего бесчестного, но есть такие слабости, в которых мой язык не в состоянии будет сознаться…
Арман взял со стола рукопись, которую Соммервиль нашел в комнате молодого человека.
— Даете ли вы нам позволение сломать эту печать и прочесть рукопись, без сомнения, написанную вами?
Марсиаль изумленно вскрикнул.
— Как очутилась здесь эта рукопись., в ваших руках?
— Это вы потом узнаете… Не расценивайте нашу сдержанность как недоверие, но, прежде чем посвятить вас в наши тайны, мы должны вполне узнать вас… Еще раз: согласны ли вы, чтобы мы прочли вашу рукопись?
— Согласен, — сказал Марсиаль.
— Хорошо! Впрочем, мы знаем, что в каждом человеке, как бы честен он ни был, есть струны, до которых можно дотрагиваться крайне осторожно! Хотите ли вы, чтобы чтение происходило в вашем присутствии или предпочитаете уйти?
Наступило молчание. Марсиаль спрашивал сам себя. Он помнил, что перед смертью раскрыл самые глубокие тайники своей души… Но, несмотря на это, его колебание было непродолжительным.
— Читайте при мне, — сказал он твердым голосом.
— Ваше мужество служит хорошим предзнаменованием, — благосклонно заметил Арман.
Раздался звонок. Вошел Ламалу и по знаку де Бернэ подвинул к Марсиалю кресло, в которое тот скорее упал, чем сел, и, закрыв лицо руками, приготовился слушать свою исповедь. Арман передал рукопись Соммервилю.
— Читайте, — сказал он.
Тогда Арчибальд начал чтение, в то время как маркиза плакала, завернувшись в свой черный плащ и думая о сыне…
9
ИСТОРИЯ МАРСИАЛЯ
С той минуты, когда Арман де Бернэ увидел в первый раз Марсиаля, он не переставал внимательно наблюдать за ним.
Читатели, вероятно, помнят, что когда молодой человек лежал без чувств на кровати, куда уложил его Ламалу, Арман, увидя его, невольно прошептал:
— Какое странное сходство!
И в то время, когда шел допрос Марсиаля, он изучал черты его лица, пробудившие в нем целый мир воспоминаний…
