— Виновен ли Пьер Жестокий в том, что своей ложью нарушил безопасность Общества?
— Господа присяжные, — продолжал Бискар, — потрудитесь вынести приговор!
Двенадцать человек встали и покинули зал.
Заседание было прервано на несколько минут.
А наши приятели? Мюфлие? Кониглю? Разве о них забыли? О, на это они не рассчитывали, и Мюфлие машинально напевал сквозь зубы:
— Пропало все! Пропало все! Пропало все!
Кониглю не шевелился. Он не особенно желал быть замеченным.
Другие перевязывали раны Дьюлуфе. Мясо было только сверху обожжено, и хотя он еще не мог стоять, но уже чувствовал большое облегчение.
Облокотясь на стол и закрыв руками лицо, Бискар глубоко задумался.
Толпа разговаривала шепотом. Над всем собранием тяготело облако страха.
Вдруг все смолкло.
Присяжные возвратились.
Один из них подошел к столу и там, повернувшись лицом к описанной нами эмблеме, он поднял руку и сказал:
— По законам нашего Общества я передаю ответ присяжных: «Да!» на все вопросы!
Раздался страшный крик. Это Пьер Жестокий вырывался из рук, державших его.
Тогда заговорил Бискар.
— От имени Волков, мы, их Король, повелеваем, чтобы Пьер Жестокий был предан смерти.
Едва эти слова были сказаны, как Пьера увели.
Раздался глухой удар, и те, которые исполняли обязанности палачей, снова появились. Один из них держал за волосы голову казненного.
Как ни свирепы были присутствующие, но эта ужасная сцена и скорая казнь, громом поразившие виновного, заставили их сердца невольно сжаться.
Смерть прошла между ними. Самые смелые были бледны, самые жестокие испытывали невольную дрожь.
Один Бискар был спокоен и возвышался над толпой силой своей воли и власти.
— Правосудие удовлетворено, — сказал он торжественно. — Но остаются еще двое виновных.
Говоря это, он повернулся к скамье подсудимых.
Кониглю упал на Мюфлие, который, вместо того, чтобы поддержать его, сам упал на скамью.
Это была роковая минута!
— Помилуйте! — прошептал Кониглю.
— Помилуйте! — прохрипел Мюфлие.
Бискар насмешливо глядел на них.
— В самом деле, — сказал он, — эти люди едва стоят удара топора, который убьет их.
— Удара топора! — вскричал Кониглю.
Мюфлие только молча провел рукой по затылку, как бы желая убедиться, что голова у него еще на плечах.
— Возьмите этих людей! — сказал Бискар.
Исполнявшие роль палачей подошли к приятелям, со стороны которых нечего было опасаться сопротивления.
Бискар подозвал одного из палачей и сказал ему на ухо несколько слов.
Увели одного Мюфлие.
Прошло несколько секунд, затем послышался роковой стук, подобный тому, который возвестил о смерти Пьера Жестокого.
— Ох! — только и смог произнести Кониглю.
— Второго! — сказал Бискар.
Когда Кониглю исчез, повторился тот же стук.
Два друга кончили свое земное странствование.
Понятно, что эта двойная казнь снова произвела на собрание тяжелое впечатление.
Авторитет Бискара стал сильнее, чем когда-либо.
— Теперь, — сказал он, — слушайте меня все! Вместо того, чтобы пренебрегать интересами Общества, я, напротив, организовал такое предприятие, о каком никогда никто из вас даже не осмеливался мечтать. Я не хочу, чтобы Волки тратили свои силы на ничтожные и опасные предприятия. Будучи королем, я хочу, чтобы у Волков было королевство, я хочу, чтобы ваши усилия были направлены к великой цели. Одним словом, я желаю вам могущества и богатства.
Гром аплодисментов встретил эти слова Бискара.
— Я не говорил об этом раньше потому, что мой план еще не был готов. Теперь все нити у меня в руках, и настал час открыть все. Но, по нашим законам, я не могу открывать моих планов на общем собрании.
Раздался естественный ропот разочарования.
Но Бискар не обратил на него внимания.
— Я объясню всем двенадцати членам Высшего Совета, находящимся здесь, а вы добавьте к ним еще двенадцать уполномоченных, которых выберете сейчас из своей среды. Этим двадцати четырем я скажу все. Таков наш закон, и мы не имеем права менять его.
В то время как Волки занялись выбором двенадцати уполномоченных, Бискар подошел к Дьюлуфе.
Во время происшедшей сцены тот лежал, закрыв глаза.
Бискар положил ему руку на плечо. Дьюлуфе вздрогнул.
— А, это ты?
— Ты сдержал слово, — сказал Бискар, — это хорошо.
Странная вещь, можно было подумать, что Бискар тронут. Неужели эта грубая преданность, не остановившаяся перед пыткой и смертью, тронула его каменное сердце?
— Я исполнил свой долг — сказал Дьюлуфе. — А теперь, Бискар, выслушай меня. О! Я отдал тебе все, мою кровь, жизнь. Меня могли убить, и я не сказал бы ни слова. Но между нами все кончено.
— Что ты хочешь сказать?
— Видишь ли, я много думал. Но когда я вспомнил, что ты убил «Поджигательницу».
— Она выдала бы нас!
Дьюлуфе сделал движение.
— Погоди! Ты убил эту бедную женщину, которую я любил, и этого я не могу забыть. Если ты делал мне добро, то я возвратил тебе его. Мы квиты. Мне тяжело расставаться с тобой, но это необходимо, потому что я чувствую, что мне иногда будут приходить в голову дурные мысли. Я устоял теперь, ты это видишь! Ты здоров и невредим, ты могущественнее, чем когда-либо. Оставь меня! Я уйду куда-нибудь, как бедная собака, унеся с собою эту рану, которую ты нанес мне. Так будет лучше! Дай мне руку и — прощай!
Бискар был бледен.
— Так будет лучше, уверяю тебя! Ну, дай же руку!
Бискар колебался. Затем, взяв руку Дьюлуфе, он долго жал ее.
— Делай, как хочешь! — сказал он.
— Благодарю. Да, ты можешь быть не так уж зол в сущности. Но я знаю, бывают минуты, когда ты должен убивать, чтобы забыться.
— Вот имена двенадцати уполномоченных, — раздался голос.
— Прощай, Дьюлуфе! — сказал король Волков.
Затем он обернулся к толпе.
— До скорого свидания! Я вам сказал. Вы будете богаты и войдете в мир как ужасный ураган.
Но про себя он прошептал:
— А я отомщу, наконец!
