– Алло?
Я откашлялся.
– Э-э… миссис Роджерс?
Пауза.
– Да?
– Меня зовут Уилл Клайн.
Я немного подождал, чтобы проверить, значит ли мое имя что-нибудь для нее. Но если и значило, она этого никак не показала.
– Я друг вашей дочери.
– Какой дочери?
– Шейлы.
– Ясно, – сказала женщина. – Насколько я знаю, она в Нью-Йорке.
– Да.
– Вы оттуда звоните?
– Да.
– Что вам угодно, мистер Клайн?
Хороший вопрос. Только я и сам не знал, что на него ответить. Поэтому начал с самого очевидного:
– Вы не знаете, где она?
– Нет.
– Вы видели ее, разговаривали с ней?
– Я не видела Шейлу и не разговаривала с ней уже много лет, – устало сказала женщина.
Я открыл рот, потом закрыл его, не зная, как продолжить разговор.
– Вы знаете, что ее разыскивают?
– Да, нам звонили из полиции.
Я переложил трубку в другую руку.
– Вы сказали им что-нибудь полезное?
– Полезное?
– Вы знаете, куда она могла уехать? Может, кто-то из друзей или родственников смог бы помочь?
– Мистер Клайн…
– Да?
– Шейла давно не имеет к нам никакого отношения.
– Почему?
Я выпалил это, не думая, и был готов к тому, что меня пошлют по вполне определенному адресу. Но мать Шейлы молчала. Я попытался дождаться ответа, однако долго выдержать не смог.
– Просто она… – от волнения я начал заикаться, – она такая замечательная…
– Вы ведь не просто ее друг, мистер Клайн?
– Да.
– Полиция упоминала, что Шейла жила с мужчиной. Я полагаю, они имели в виду вас?
– Мы вместе уже больше года.
– Похоже, вы беспокоитесь о ней?
– Да.
– Значит, вы любите ее?
– Очень.
– И она никогда не рассказывала о своем прошлом?
Я не знал, что на это ответить, хотя ответ был очевиден.
– Я пытаюсь понять, почему…
– Я сама не понимаю.
Как назло, в этот момент мой сосед врубил свою новую стереосистему. С четырьмя колонками. Стены начали сотрясаться от мощных басов. Я взял трубку и пошел в спальню.
– Я хочу помочь ей.
– Разрешите вам задать один вопрос, мистер Клайн…
Ее тон заставил меня крепче сжать трубку.
– Федеральный агент, который приходил к нам, – продолжала миссис Роджерс, – сказал, что им ничего не удалось узнать.
– О чем?
– О Карли… О том, где она.
Я ничего не понимал.
– А кто такая Карли?
Последовала еще одна долгая пауза.
– Могу я вам дать один совет, мистер Клайн?
– Кто такая Карли? – снова спросил я.
– Живите своей жизнью, забудьте о том, что знали мою дочь.
И она повесила трубку.
Глава 8
Я открыл стеклянную дверь и вышел с бутылкой пива на крошечный балкончик, который агент бюро по найму оптимистически называл лоджией. Размером он был не больше детской кроватки и мог вместить максимум двух человек, стоящих неподвижно. Разумеется, ни о каких стульях не могло быть и речи, да и чудесных видов с третьего этажа не открывалось. Но там был свежий воздух и темнота, и мне этого хватало.
Голубоватое сияние и черные тени придавали городу нереальный, призрачный вид. Говорят, что Нью-Йорк никогда не спит, но, если судить по моей улице, он позволял себе иногда вздремнуть. Машины, тесно сгрудившиеся вдоль обочины, бампер к бамперу, казалось, все еще расталкивали друг друга, хотя владельцы давно их покинули. В ночи раздавались многочисленные звуки. До меня долетали обрывки музыки, стук тарелок из пиццерии напротив. Никогда не смолкающий шум движения на Вестсайдском шоссе в это время чуть стихал. Нежная манхэттенская колыбельная…
Мой мозг пребывал в полном оцепенении. Я не понимал, что происходит, что делать дальше… После разговора с матерью Шейлы вопросов стало еще больше. От слов Мелиссы саднило в груди, но она затронула интересную проблему: что мне делать теперь, когда я знаю, что Кен жив?
Конечно же, надо найти его. Во что бы то ни стало! А какой смысл? Даже если оставить в стороне тот факт, что я не сыщик и не знаю, как взяться за дело. Если бы Кен хотел, чтобы я его нашел, он бы пришел ко мне. Вполне возможно, что поиски лишь приведут к несчастью. А кроме того, появилась еще одна неотложная проблема. Сначала исчез брат, теперь испарилась возлюбленная. Слава Богу, у меня нет собаки…
Я поднял бутылку к губам и тут заметил его.
Мужчина стоял на углу, метрах в сорока от моего дома. Одетый в широкое длинное пальто и шляпу, спрятав руки в карманы. Издалека его лицо казалось лишенным черт и каким-то слишком круглым, словно белый светящийся шар на фоне ночной черноты. Я не различал глаз, но знал, что он смотрит на меня. Взгляд был пристальным, тяжелым, как будто осязаемым.
Человек стоял неподвижно.
Прохожих на улице было не много, но те, что были… они все же двигались. Ньюйоркцы никогда не стоят на месте, всегда идут куда-то. Даже если они останавливаются – перед светофором или пропуская машину, – то все равно продолжают топтаться на месте, чтобы быть наготове. Жители Нью-Йорка постоянно двигаются, покой им чужд.
Но этот стоял, как вкопанный. И смотрел прямо на меня. Я моргнул несколько раз – человек не исчез.
