— Что-нибудь забыл, Сид? — спросила Патрисия.
— Вот именно: я должен был еще полчаса назад позвонить шефу! Мик, не уходи никуда — я мигом... Пат, ты не против, если я воспользуюсь твоим телефоном?
— Сколько угодно, милый, — кивнула Патрисия. — Звони, я пока распоряжусь, чтобы Дейзи приготовила нам чай.
Сидней вышел в другую комнату. Отсутствовал он меньше трех минут, так что любовники не успели толком договориться, как вести себя дальше. Тем более что основное время, пока Сиднея не было в комнате, Патрисия потратила на то, чтобы вызвать горничную и распорядиться насчет чая.
— Ну вот и я, — сказал Сидней, входя в гостиную и весело потирая руки. — Мик, когда ты приехал?
— Да только сегодня утром, — поспешил Ксавье воспользоваться лазейкой, которую Сидней ему открыл.
— Надо же, а я думал, что вы с Пат провели эту ночь вместе, — улыбнулся Сидней.
Мик напрягся. Значит, он все-таки слышал, решила Патрисия. Или...
— Я был уверен, что вы всю ночь веселились на этом благотворительном балу в Челси... — уточнил Сидней.
— Я бы ничего не имел против, сам понимаешь, старик, но, увы... — Мик расслабился.
Ничего он не слышал, успокоилась Патрисия: хорошо, что у меня хватило выдержки немного подождать, а не начинать с ходу оправдываться...
— Говорят, ты тоже только что из Филадельфии? — совсем успокоился Мик. — Жалко, что мы там не встретились.
— Ничего, все к лучшему, — сказал Сидней, вставая и подходя к окну.
— Что ты хочешь увидеть на улице? — поинтересовалась Патрисия.
— Хочу увидеть, на месте ли мой «порше». Вы не представляете, сколько сейчас автомобильных краж по всему Лондону.
— Ну и как? — спросил Мик.
— Все в порядке. — Сидней помолчал, глядя в окно. — Знаешь, Пат, мне жаль тебя разочаровывать, но, боюсь, Мик Ксавье не сможет утешать тебя в твоем браке с капитаном дальнего плавания, по крайней мере ближайшие лет десять.
Значит, все-таки слышал, поняла Патрисия и ринулась в бой:
— Сид, послушай, ты просто неправильно понял то, о чем мы говорили с Миком...
— Мик, не валяй дурака и не пытайся рассчитать, успеешь ли ты врезать мне по башке и удрать из этого дома, — спокойно заметил Сидней, не оборачиваясь и по-прежнему высматривая что-то на улице. — Не успеешь. Думаю, ты понимаешь, что я разглядываю из окошка гостиной нашей очаровательной Пат. Правильно: я любуюсь, как одна за другой подъезжают полицейские машины и ребята в мундирах и штатском окружают дом. — Только теперь он позволил себе обернуться и посмотреть на Мика и на застывшую с открытым ртом Патрисию.
Ксавье спокойно и внимательно изучал Харпера.
— Ну и что это все значит? — холодно поинтересовался он, и его серые глаза превратились в две узенькие щелочки.
— Это значит, что Сидней Харпер тронулся рассудком на своей идиотской работе! — взвилась Патрисия.
— Спокойнее, Пат, так как то, что ты сейчас узнаешь, может плохо отразиться на твоем рассудке... Но сначала я должен официально представиться мистеру Ксавье, Специальный агент Скотленд-ярда Сидней Харпер к вашим услугам...
— Но ведь ты же искусствовед, — опешил Мик.
— А я и работаю в музейном отделе, тебе ведь не надо объяснять, что такое музейный отдел Скотленд-ярда? А теперь, Мик, может, ты тоже представишься.
Мик Ксавье презрительно молчал. Патрисия в ужасе пыталась заглянуть ему в глаза.
— Ладно, я сам тебя представлю своей бывшей — не надо смотреть на меня с таким удивлением, Пат, — невесте. Так вот, дорогая, перед тобой тот человек, за которым я три года охочусь по всему миру и который стоит за похищением в Кингстоне принадлежащей твоей семье картины Джошуа Рейнольдса, а также за многими аналогичными преступлениями. Кстати, картину мы вчера нашли, сейчас она у нас в отделе, по окончании следствия ты сможешь ее забрать... И зовут этого человека не Мик Ксавье, а Мишель Хаверчук, он канадец украинского происхождения...
— Послушай, Сид... — Хаверчук не обращал ни малейшего внимания на Пат, которая растерянно смотрела на него, ожидая, что он сейчас все объяснит. — Может, позволишь мне спокойно уйти? Ты же не хочешь, чтобы твоя будущая жена была замешана в таком скандале? А я не собираюсь скрывать нашу связь, сам понимаешь...
— Понимаю. — Взгляд Сиднея стал холоден. — Не скрывай, конечно... И я не скрою от суда пару- тройку лишних эпизодов... И будешь ты сидеть не десять лет, а все двадцать пять...
Мишель поднял руки и встал, признавая свое поражение.
— Выйди из гостиной, в прихожей тебя уже ждут пара ребят с наручниками, — приказал ему Сидней.
Оставшись вдвоем, бывшие нареченные долго молчали: Сиднею было противно, а Патрисия собиралась с духом.
— Сид, — произнесла она наконец и попыталась положить руку ему на колено, — я надеюсь, что это досадное недоразумение...
— Пат! — умоляюще посмотрел на нее Сидней. — Пожалуйста, остановись, а!
Наступила весна. Доминик каждый день после возвращения совершала свои любимые прогулки по пустынному пляжу. Скоро начнется туристический сезон и у нее будет полно работы в музее, так что надо пользоваться тем, что пока у нее много свободного времени. Румянец исчез с ее щек, она исхудала, а под глазами прочно залегли глубокие лиловые тени. Доминик и до своей поездки в Англию не отличалась особой разговорчивостью, а теперь стала и вовсе тихая и молчаливая. Она с радостной готовностью рассказывала отцу и матери про галерею «Тейт», про Джейн Пауэрс, про поездку в Виндзор и Оксфорд, но ни разу не упомянула Сиднея Харпера. Мать все это замечала, но лишь вздыхала молча, боясь причинить дочери боль неосторожными вопросами.
Как это часто бывает в начале весны на побережье, воздух неожиданно прогрелся градусов до двадцати, и Доминик вышла на свою ежедневную прогулку в юбке и майке с короткими рукавами. Она с удовольствием жмурилась под ярким солнцем, которое время от времени ненадолго закрывали пушистые белые облака. Доминик решила, что сегодня она погуляет подольше и дойдет до полуразрушенных водой и ветром скал в дальнем конце пляжа. И, может быть, не сразу повернет домой, а немножко посидит там и погреется на солнышке.
Она не спеша брела по сырому и еще холодному песку, когда заметила, что кто-то идет ей навстречу. В силуэте ей почудилось что-то очень знакомое. Когда она узнала Сиднея, то вздрогнула и застыла в нерешительности, а потом как ни в чем не бывало пошла дальше, словно не заметила его.
Когда она молча прошла мимо него, Сидней повернулся и пошел с ней рядом.
— Домино... — От волнения он даже забыл поздороваться. — Я приехал к тебе. Нам надо поговорить.
Доминик продолжала идти, глядя прямо перед собой, со скрещенными на груди руками.
— Я тут знаю один симпатичный ресторанчик, — закинул удочку Сидней. — Давай поедем туда пообедать, там и поговорим спокойно...
— Спасибо за приглашение, мистер Харпер, я не голодна, — сухо поблагодарила она.
Сидней замолк и некоторое время просто шел с ней рядом, потом сказал:
— Хорошо, давай поговорим прямо здесь. Так даже лучше.
Доминик резко остановилась, подняла голову и свирепо глянула Сиднею прямо в глаза.
— О чем же вы хотите со мной говорить, мистер Харпер?
— По-моему, мы еще в Лондоне перешли на «ты», — заметил Сидней.
