серо-коричневое дерево. Сначала ее пугал кинжал, но теперь дикий темный ужас в нее вселял именно этот предмет.
За ней, держа концы веревок, обхватывающих ее горло и руки, стоял человек по имени Дов Коррен, который схватил ее у северных ворот Уметры и увез из Седжинда. Алель ненавидела его даже больше, чем Слуг и могонских шаманов, ведь он долго вынашивал свое предательство под маской дружелюбия. И это предательство должно было быть щедро оплачено. Он не раз на пути сюда хвастливо рассказывал, какая часть королевства станет его собственностью, когда Повелитель Сумерек ступит на землю. Алель считала, что он просто самодовольный идиот.
С другой стороны зала подошел слуга в желтой рубахе и что-то зашептал Дов Коррену. Коррен откашлялся, потом заговорил:
— Брат Галред, повстанцы захватили Императорские и Прибрежные Казармы, Железные же пока держатся. Те, кто пробивается во дворец, сейчас в передних комнатах этажом ниже, там их и остановили. Однако капитан стражи просит подкрепления.
В глубине комнаты стояли двое Слуг, они внимательно разглядывали узоры пола. Тот, что был старше, с седыми, зачесанными назад, на военный манер, волосами, оторвался от созерцания сосудов, его тут же сменил второй Слуга, помоложе. Алель отвернулась, чтобы не видеть омерзительных белых глаз.
— Мне плевать! — ответил Слуга высоким грубым голосом. — Даже если бы этот Бардоу и шайка его подзаборных магов были у самых дверей, я расправился бы с ними одним движением и даже не вспотел. И не зови меня братом, ты не Ночной Брат и у тебя нет ни одного из пяти знаков. Называй меня впредь только «ваша светлость». Все ясно?
Алель услышала, как Коррен сглотнул, прежде чем ответить, но в его голосе не прозвучало ни гнева, ни страха.
— Да, ваша светлость.
— Великолепно. На таком повиновении и растут Империи. — Слуга Галред повернулся к своему помощнику. — Брат Мираз, мы готовы к Враолих Дору?
Мираз, темноволосый молодой человек с мертвым лицом, поклонился:
— Последний из связанных сосудов готов, и пять зевов установлены должным образом.
Галред довольно кивнул:
— Наши братья с Великими Повелителями Теней, а Переплетение Душ ожидает смерть. — Он посмотрел на Алель, и на этот раз она не смогла отвернуться. — Когда-то Повелитель Сумерек был единственным правителем, пока его не предали его вассалы. Скоро он восстановит свою власть, и все, что противится ему, будет отброшено прочь. Мираз, тебя ждут твои обязанности.
Молодой Слуга с ничего не выражающим лицом осторожно пробрался между сосудами, приподнимая одежды, чтобы не коснуться ни одного из них. Он встал на колени в нескольких шагах от Алель, отвернулся, качнулся вперед и упал на руки. Алель не заметила ни ножа, ни усилия, которым можно было бы загнать его в тело, но по канавкам вдруг полилась темная красная жидкость, а Мираз так и застыл на коленях.
Это была кровь. Алель с ужасом наблюдала, как она заливает все желобки, кроме того единственного круга, в котором стояла она сама.
Тут Галред, который бродил между канавками, встал в круг рядом с ней. Она невольно отшатнулась.
— Страх — это хорошо, дитя. Но оковы надежнее.
Она знала, что он имеет в виду. Когда они приехали в Беш-Дарок, он сделал для нее невидимого стража, который давил на ее руки, ноги и голову, как только она пыталась обратиться к Низшей Силе.
— Пора, — произнес Галред. — Коррен, здесь будет очень жарко, ты можешь укрыться в одной из боковых галерей. А можешь остаться и смотреть.
— Я останусь, ваша светлость.
— Как угодно. — Он снова уставился на узор из канавок, потом поднял паучью руку и начал произносить дико звучащие слова странным, глубоким голосом, похожим на рык животного. От наполненных кровью желобков поднялись радужные завесы, сияющий движущийся лабиринт с длинными острыми лучами в тех местах, где стояли сосуды. — Дай руку, дитя.
В его словах была такая сила, что она не могла сопротивляться. Пальцы у Галреда оказались костлявыми, сухими и горячими, он обхватил ее запястье, сдвинув веревку вверх к локтю. Прежде чем она успела отреагировать, он впихнул ей в руку что-то острое.
— Не бойся, — сказал он. — Больно не будет.
По ее руке растекалось что-то, от чего она перестала чувствовать что-либо, даже хватку Галреда, а не только его горячие пальцы, вообще ничего. Галред поднес ее руку к деревянному яйцу, говоря:
— Возьми Семя. Ты можешь пользоваться этой рукой.
Она сделала так, как было приказано, он взял в руку кинжал. Звон от связанных сосудов стал громче, а ее страх превратился в растущую тьму, которая становилась вес темнее и темнее.
— Дух Матери! — воззвал Галред. — Войди! Смирись перед Духом Мира, Повелителем Сумерек. Я повелеваю тебе пролитой кровью и твоим последним прибежищем!
Яркое сияние поднялось у Галреда над головой, пустые белые глаза устремились на ее пальцы, сжимающие то, что он назвал Семенем.
На одном из концов лабиринта канавок медный сосуд вспыхнул, завалился набок, и яркое пламя погасло. Сияющая завеса в этом месте дернулась, в волшебном звоне появилась какая-то печальная нота. Галред опустил кинжал и злобно посмотрел на лабиринт.
— Коррен! — позвал он голосом, полным холодной ярости. — Обойди кругом и поставь сосуд на место.
Алель ощутила, как веревки вокруг ее шеи и рук безвольно повисли, высокий тощий человек поспешил к сосуду. Он присел на корточки и протянул руку через сияющую завесу…
Вспыхнуло яркое красное пламя, и Дов Коррен отскочил назад, рука его была в огне. Он ударил ею по гобелену на стене, тот загорелся, а Дов Коррен упал на пол, колотя по нему обожженной рукой.
Галред выругался, подлез под завесу и побежал в обход к упавшему сосуду. Но не успел он даже дойти до него, как начали падать остальные сосуды. Он яростно рычал, а радужная завеса становилась все выше и ярче.
— Кто ты? — заорал он, оглядываясь по сторонам, заглядывая в открытые двери и пустынные боковые галереи. — Выходи, трусливый пес, покажись!
Огонь с гобелена перекинулся на соседний ковер, столб серого дыма стал толще. Алель видела, как огонь пожирает все вокруг, но там, где она стояла, воздух оставался свежим и прохладным. Зал заполнил ужасающий звук, похожий на звон тысячи мечей, но Алель смогла поднять только одну руку, чтобы закрыться от него. Вторая рука намертво приросла к Семени.
Галред словно потерял всякую ориентацию, он метался по галереям, его волосы опалило, одежды дымились, когда он касался завесы, но, казалось, он ничего не замечал. И через некоторое время рванулся обратно к Алель, держа перед собой кинжал. На его лице ясно читалась жажда убийства. Он прокричал что-то непонятное и пошел на нее.
Его прервало нечто невидимое, оно схватило его и закружило так, что захлопали полы одежд, а потом швырнуло в лабиринт. Алель видела, как он раскрыл рот, чтобы закричать, но закричала она сама — его раздирало на куски, конечность за конечностью, кость за костью. Из кусков вверх било пламя, крови не было, разорванная плоть исчезала в завесе, словно унесенная бурным потоком.
Завеса начала дрожать и вспыхивать, словно раздуваемая невидимым ветром. Языки света потянулись к пяти отдельным сосудам, которые черными дырами зияли на полу. Длинные змеи черного дыма выползли из них, Алель чувствовала, что они подбираются к ее телу и разуму, как и шум, жуткое металлическое звяканье, которое достигло теперь высшей точки.
«Закрой глаза…»
Голос зазвучал в ее голове, усилив ее страх и смятение.
«А теперь закрой глаза, мое последнее сокровище…»
Она закрыла глаза, и мир раскололся одним слепящим и оглушающим треском, который длился, длился и длился…
Когда чудовищный звук замолк, когда до ее ноздрей донесся запах гари, когда она поняла, что лежит
