хотя мелом была испачкана правая.
— А что, — спросил Доктор невинным тоном, — вы знаете о машине для отсечения головы под названием «Луизетта», которую запустили в эксплуатацию в тот же день?
Павел выпучил на него глаза. Боже мой! — оторопел Влк. Ведь он не успел ознакомить ребят с такими подробностями — курс-то рассчитан всего на год! Но теперь не место и не время пускаться в объяснения.
— Когда знаешь столько, сколько вы, не следует, хотя бы из сословной гордости, — сказал Доктор укоризненно, — упоминать особ столь незначительных, как Сансон, и забывать о человеке, внесшем в усовершенствование гильотины не меньший вклад, чем чешский лесничий Рессель — в усовершенствование гребного винта. Да, пан, — обратился он к нему в старомодной, академичной манере, — коллега, Революция дала крылья бесчисленному множеству талантов, и один из них, а именно доктор Антуан Луи из Меца, подал Шмидту идею не только подставки с лункой для шеи, но и, главное, скошенного лезвия, которому клиенты не нарадуются, поскольку голова отваливается сразу же в момент падения лезвия. Правда, известны случаи, — заметил Доктор с присущей ему педантичностью, — когда спусковой механизм не срабатывал, и вид недообслуженных клиентов мог восстановить понятых против исполнителей. Поэтому теперь подручный всегда держит наготове топор, чтобы исполнитель мог в случае сбоя отрубить голову старым способом, как это сделал Фридрих Хеер из Гамбурга, обрабатывая Иосифа Бендера, укравшего брюки из магазина, в который угодила бомба. Но сперва, — вернулся он к прежней теме.
— Луи провел испытания в больнице дома призрения в Бисетре, сначала на живых овцах, потом на человеческих трупах, причем начал с детских, чтобы (я цитирую Барринга) 'легче было отладить машинку'. Присутствующие (я цитирую Керншоу), 'которым он предъявил отрубленные головы для товарищеского обсуждения преимуществ его изобретения, пришли в полный восторг'. Луи допустил только одну ошибку: он умудрился умереть всего пару месяцев спустя. Вместе с ним умерло и название «Луизетта», в то время как Гильйотен еще двадцать лет активно действовал на общественном поприще. Впрочем, ваш ответ доказывает, что важно не столько само изобретение, сколько умение «протолкнуть» его, а в этом отношении не было никого, равного, — добавил Доктор с благоговением.
— Жозефу Игнацу Гильйотену.
С электрокуцией Павел тоже справился. Он описал, как закреплять электроды, отметив, что для этого нужно сделать разрез на правой штанине, о чем, подчеркнул он, часто забывают; он упомянул и о 'маске милосердия', которая по официальной версии избавляет клиента от необходимости видеть всю подготовку, на самом же деле — исключает возможность гипнотического воздействия на исполнителя со стороны клиента. Тут он к месту упомянул случай с Робертом Эллиотом: пристегивая ремни, Эллиот вдруг покрылся испариной и сумел продолжить работу только после ого, как начальник тюрьмы привел его в чувство пощечиной. Павел правильно описал и обе конкурирующие системы: низко- и высоковольтную. В то время как первая, выводил он на доске под собственную диктовку, дает в течение 50 секунд 500 вольт 8 секунд 1000 вольт 50 секунд 500 вольт плюс в течение еще 5 секунд — 2000 вольт в качестве своего рода удара милосердия; по второй системе начинают с десяти тысяч вольт, постепенно увеличивая напряжение до тридцати тысяч; именно эта система широко известна по фильмам и телепередачам: стоит только включить рубильник, как по всей тюрьме весьма эффектно гаснет свет. Недостаток первой — она отнимает слишком много времени, за что подвергалась критике еще в 1929 году, когда Рой Патерсон в Оберне, продолжал Павел, заряжал Мэри Фармер током, как батарейку, чуть ли не целый час, прежде чем она перестала верещать. Достоинства этого способа: долгое воздействие тока не вызывает иных последствий, кроме деформации черепа, искажения черт лица и легких ожогов конечностей. Генри Уайт, штат Огайо, выдержавший первый «десятитысячник», при повышении напряжения втрое моментально был готов, но из него полыхнуло пламя, а понятые потеряли сознание от смрада; мало того, впавший в истерику врач заявил, что фактически клиент зажарен, а это противоречит приговору.
— У вас все? — спросил Доктор, когда Павел замолчал.
Павел кивнул.
— Вы перечислили, — сказал Доктор, мило улыбаясь, но Влк понял, что он расставляет очередную ловушку, — трудности, с которыми связана электрокуция. Выходит, она не гарантирует стопроцентный результат?
— Почему же? — поспешно возразил Павел. — Гарантирует!
— А как же тогда, — ввернул Доктор, — Фред Филлипс?
Павел опять превратился в вопросительный знак. Бедняга, посочувствовал ему Влк, второй раз он тебя подловил — о пятерке и думать забудь!
— Это, — сказал Доктор внушительно, — прецедент, о котором обязан помнить каждый электрокутор! Труп Филлипса, после того как врач констатировал смерть, в научных целях передали некоему доктору Корнишу, который безответственно скрыл результаты своего эксперимента, не подумав о последствиях: он вернул казненного к жизни. Когда же Корниш продемонстрировал плоды своих усилий, разразился скандал, началось судебное разбирательство; штат Нью-Йорк, требовавший повторной казни, проиграл дело, и Филлипсу позволили выехать под вымышленным именем в Мексику, где он вскоре на радостях, — закончил Доктор, сделав знак Влку подтвердить, — упился до смерти.
Влк кивнул. Ничего другого ему не оставалось. Павел получил четверку и мог поздравить себя с тем, что легко отделался. А вот за второго близнеца профессор беспокоился гораздо сильнее. Но вместо него появился Карличек с тарелкой бутербродов. Уверенность, с которой он прошел к кафедре и водрузил на нее тарелку, сбила с толку даже Влка.
— Господа, — Карличек сделал приглашающий жест рукой, — делу время, закуске час!
— Постойте, — возразил председатель, — еще рано делать перерыв, мы прослушали только двоих!
— Карличек, — насупился Влк, — ты что, с ума сошел?
— Мне сказали, что уже! — стал защищаться тот.
— Кто сказал?! — рассердился Влк.
— Не помню, — ответил Карличек с унылым видом: у него случались провалы в памяти.
— Оставь все здесь и убирайся! — приказал Влк. — И пришли сюда Петра Краля!
Карличек, пятясь, выбрался из зала: видимо, полагал, что так будет менее заметен. И сразу же зашел Петр Краль с косым пробором на левой стороне. К ужасу Влка ему достался вопрос, который скорее подошел бы его брату: 'Является ли палач гуманистом?' Но Петр Краль не побледнел, не стал запинаться, а напротив, удивительно бойко начал перечислять примеры — Влк не раз обсуждал, их на уроках, стараясь воспитать в ребятах гордость за свою гильдию.
Он упомянул римлянина Алессандро Браччо, который обливался слезами, устраивая по папскому вердикту чудовищное устройство для наказания роскошной красавицы (Петр назвал ее 'Мисс Италия') Беатриче Ченчи: она наняла убийц, желая отомстить обесчестившему ее отцу. Алессандро подвесил обнаженную Беатриче за руки и за ноги над столбом с алмазным острием; когда мышцы конечностей ослабевали, острие вонзалось в ее нежный живот. Второй раз Браччо прослезился, когда отрубал ей, преступнице и жертве, голову. Обезглавленное тело, продолжал Петр, яростно извивалось в конвульсиях, пышная грудь колыхалась. Исполненный сострадания, Браччо поднял за волосы голову Беатриче и воскликнул: 'Вот голова римской девственницы, павшей жертвой своей красоты!'
— А вы знаете, как это звучит в оригинале? — прервал его Доктор и, не дождавшись ответа, продекламировал, выразительно жестикулируя: — 'Eссо, lа testa di una donzella romana martire della sua belezza'! Но это — так, — благосклонно пояснил он, — в качестве дополнения. Продолжайте.
Петр продолжал раскрывать тему. Он поведал о мастере Клаусе из Берна: тот, будучи не в силах спокойно смотреть, как у Ганса Эттера, стоящего на костре, из-за ветра медленно обугливаются ноги, размозжил ему голову, за что и был уволен, пояснил Петр, с позорным клеймом либерала. Он упомянул и выдающегося гуманиста восемнадцатого века Франца Иосифа Вольмута из Зальцбурга — своими смелыми прошениями в адрес Его Святейшества архиепископа он не раз добивался, чтобы мелким жуликам повешение заменяли отсечением головы; случалось, Вольмут становился крестным отцом детей казненных, и те обязаны ему львиной долей своих успехов, например, будущий священник Моор, автор песни 'Тихая ночь'. Из современников Петр упомянул Джона Джонсона из Чикаго — в 1965 году он не побоялся выступить по телевидению (Влка кольнуло в сердце: он вспомнил, как они с Шимсой завидовали ему) в дискуссии с
