собой упраздненные титулы. – Разрешите представить поручика Шувалова, прикомандированного к комиссии по расследованию причин гибели «Демократии».
– Здравствуйте, господа! Поздравляю вас, поручик! Это очень ответственное поручение. Видимо, в Петрограде вас высоко ценят.
– Это чистая случайность, господин капитан первого ранга, – стал открещиваться Петр, сохраняя под испытующим взором Нелидова внешнее спокойствие. – Алексей Васильевич может подтвердить – я оказался в составе комиссии лишь потому, что не вовремя попался под руку. К тому же возложенные на меня обязанности предварительного сбора свидетельских показаний делают мою роль в комиссии весьма незначительной. Тем не менее, несмотря на печальные обстоятельства, я благодарен вам за возможность побывать на настоящем боевом корабле, да еще в ранге гостя.
Командир линкора, насупившись, выслушал эту тираду, молча прошелся из стороны в сторону, остановился у стены с фотографиями, пристально взглянул на одну из них, где в группе морских офицеров армейским мундиром выделялся бывший царь Николай II.
– О tempora, о mores, – буркнул он себе под нос. Затем повернулся к Жохову и спросил: – Алексей Васильевич, неужели все это необходимо проделать именно на линкоре? Разве нельзя было вызвать интересующих вас лиц в штаб?
– Господин капитан первого ранга, я уже имел честь вам докладывать, что действую по приказу командующего флотом. Группа офицеров с линкора провела на «Демократии» вечер накануне взрыва. Ваши баркасы участвовали в спасении людей; часть подобранных в воде матросов первоначально разместили на «Воле», где им оказывали медицинскую помощь. Следовательно, кто-то из экипажа мог разговаривать с очевидцами катастрофы и невзначай услышать нечто важное. Мой прямой долг – собрать максимальное количество сведений о случившейся трагедии и как можно быстрее. Поочередный вызов интересующих меня лиц в отдел надолго затянет следствие. А время не терпит – уже завтра прибывает комиссия из Петрограда.
Жохов склонил голову, как бы прося прощения, но сам, пристально взглянув в глаза командира «Воли», добавил со значением:
– Поверьте, ваше высокоблагородие, то, что именно мы с поручиком проводим следствие на линкоре, отвечает в первую очередь вашим интересам. Я точно знаю – некие «государевы людишки» из кожи лезут, чтобы взять это дело в свои руки.
Лицо Нелидова стало еще мрачнее. Теперь он напоминал Наполеона, который, сидя на московском пепелище, получил весть об отказе Кутузова вести переговоры. Снова бросив взгляд на фотографию с императором, командир линкора произнес твердым голосом:
– Господин капитан-лейтенант, можете приступать к выполнению своей миссии. Мною отдано распоряжение старшему офицеру оказывать вам любую потребную помощь. Все возникающие вопросы можете решать непосредственно с ним. Посему я вас больше не задерживаю. Честь имею!
Подоплеку состоявшегося диалога начальник контрразведки раскрыл Петру в коридоре, когда они, почтительно откланявшись, покинули командирский салон:
– Нелидов страстно мечтает об адмиральских чинах. Необходимый ценз он давно наплавал, но застрял в капитанах первого ранга. Щастный одного с ним выпуска, а уже командует бригадой крейсеров на Балтике. Гога Пилсудский, которому он подсказывал на репетициях по астрономии, – адмирал флота независимой Польши. Альтфатер с Дудоровым произведены в офицеры на год позже, а уже носят на рукаве заветные звезды… Сначала его немцы оттирали. Шутка ли сказать: вместе с ним из Морского корпуса вышло шесть фон-баронов, да на следующий год еще дюжина.
Рассказчик усмехнулся, заметив недоумение Петра.
– Еще Николай Первый говорил: «Русские дворяне верно служат России, а немцы – мне лично». Вот и хватали чины в первую очередь Фитингофы, в придачу с фон Ранненкампфами. В свое время генерал Ермолов на вопрос государя, как его наградить, ответил: «Запишите меня немцем»… Потом грянул семнадцатый год. При новой власти наверх полезли кто погорластее, вроде Генерального штаба полковника Верховского, бывшего пажа, выдававшего себя за жертву царского террора. А беднягу Нелидова стали попрекать аристократическим происхождением. Это же его прабабка была фавориткой Павла Первого. Помните известный исторический анекдот: император приказал выкрасить стены бальной залы в Михайловском замке под цвет ее перчаток?
– Какое это может иметь значение в наши дни? – удивился Шувалов.
– Согласен с вами – никакого, – хитро улыбнулся Жохов. – Но когда на всех желающих не хватает адмиральских должностей, то кандидатов начинают кассировать на «наших и не наших». Критерии отбора можно установить в зависимости от потребностей политического момента. Например, одних считать ярыми защитниками демократии, а других объявить тайными сторонниками самодержавия. Угадайте, кто из них первым получит вожделенные широкие нашивки со звездами? Вопрос, конечно, чисто риторический. Поэтому милейший командир «Воли», пребывая в смятенных чувствах, старательно хотел представить наше посещение линкора как дружеский визит. Вы заметили?
– Нет, – честно признался поручик.
– На флоте существует традиция: офицеры обращаются друг к другу по званию только в служебной обстановке. Называя меня по имени-отчеству, Нелидов предлагал перевести наш разговор в неофициальную плоскость, отказаться от проведения следствия прямо на линкоре. Я дал понять, что это невозможно, и он смирился с неизбежным. А теперь, Петр Андреевич, давайте проследуем в каюту старшего офицера. Командир, как говорят англичане, на корабле первый после бога, но за порядок и правильную организацию корабельной службы отвечает старший офицер. Нет более хлопотной должности, но только так выходят в командиры.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Старший офицер «Воли» встретил появление контрразведчиков веселым возгласом:
– Здорово, Свистун! Здравствуйте, поручик! Значит, это вы поведете десант к стенам Царьграда? «]1атросский телеграф» уже разнес по линкору слух: приехал армейский, будет забирать всех штрафных в морскую дивизию. Пойдем десантом к туркам, наказывать за взрыв «Дёмы».
– Здравствуй, Вольдемар, – кивнул Жохов. – Позволь представить тебе поручика Шувалова. Истинная цель нашего визита для тебя не секрет, поскольку ты уже успел тонко намекнуть, что знаешь обо всем происходящем на корабле. В свою очередь, Петр Андреевич, позвольте представить вам капитана второго ранга Храбро-Василевского. В Морском корпусе был капралом нашего отделения и даже не за был прозвище, которым меня наградили однокашники.
– Владимир Иосифович, – назвался тот, пожимая руку Петру.
– Капитан первого ранга Нелидов распорядился, чтобы ты. Володя, оказывал нам всяческое содействие, – подчеркнуто серьезно сказал Жохов. – Кстати, раз уж ты такой всеведущий, просвети нас, грешных, что должно было выйти? И что не вышло? А также, почему твоя команда считает турок виновниками взрыва?
– «Дёма» – это «Демократия»? – поинтересовался Шувалов. Капитан-лейтенант кивнул, подтверждая правильность догадки.
Храбро-Василевский, казалось, совсем не слышал прозвучавших вопросов. Он выпускал изо рта аккуратные колечки дыма и сосредоточенно следил, как они, выдерживая равную дистанцию между собой, поднимались к потолку. Там кольца, подхваченные движением воздуха, вытягивались в узкие эллипсоиды, набирали ход и быстро исчезали за сеткой вентиляционного отверстия. Не поворачивая головы, старший офицер произнес:
– Вот если бы все сказанное здесь так же улетучилось в никуда… На кораблях всегда циркулируют самые вздорные слухи. Более всего опасаюсь: найдется умник, изложит их на бумаге… Не успеешь глазом моргнуть, уже документ гуляет по инстанциям, обрастая грозными резолюциями. Ты, Алексис, – человек порядочный, но тебе тоже надо карьеру делать. Ко всему прочему на тебя начальство давит – вынь да положь результат…
– Может, мне лучше пока посетить… как это у вас называется, гальюн? – предложил Петр.
– Сидите, поручик, – махнул рукой Храбро-Василевский, – ваши добродетели написаны крупными
