выведено: «С.Каролинус». Джим улыбнулся и отпустил Оглоеда попастись на полях, всю поверхность которых устилал густой ковер молодой травы, а сам двинулся к дому. Он знал – здесь Оглоед не заблудится.
Волшебник жил в скромном двухэтажном доме с острой крышей. Стены, похоже, были сложены из одинаковых серых камней, а крышу покрывала черепица небесного цвета. Красная кирпичная труба поднималась над голубой кровлей. Джим подошел к зеленой парадной двери и поднялся на единственную выкрашенную красной краской ступеньку.
Он хотел было постучаться, но увидел, что дверь чуть приоткрыта. Внутри дома слышался чей-то голос; кто-то раздраженно выкрикивал совершенно непонятные, но какие-то весьма режущие ухо слова.
Голос принадлежал Каролинусу. Маг был в гневе.
Джим вдруг заколебался. Вряд ли в число добродетелей Каролинуса входило терпение. До Джима дошло, что лучше бы ему отправиться восвояси: едва ли волшебнику захочется вникать в проблемы Джима, когда у него самого, похоже, дел хватает.
Но чувство тревоги, охватившее Джима, почти мгновенно отступило перед всеобъемлющим спокойствием Звенящей Воды. Он переступил с лапы на лапу и робко постучал в дверь. Никто не откликнулся, и он постучал еще раз, так как на первый стук явно не обратили никакого внимания. Наконец, поскольку Каролинусу, похоже, было плевать на всех визитеров, Джим толкнул дверь и протиснулся внутрь.
Он очутился в единственной комнате. Она вся – от земляного пола до потолка – была загромождена всякой всячиной. Ни единого лучика света не проникало через окно, хотя ставни были открыты, а шторы раздернуты. Кромешную тьму комнаты разгоняли разве что блики на сводчатом потолке.
Каролинус – худощавый старик с жиденькой, всклокоченной седой бороденкой, одетый в красный халат и черную вязаную шапочку, склонился над какой-то светящейся сферой цвета слоновой кости и размером с баскетбольный мяч. Из отверстий в поверхности сферы вырывались лучики; они-то и отбрасывали блики на потолке. Каролинус ругал шар на незнакомом Джиму языке.
– Ээ… – нерешительно произнес Джим.
Поток проклятий – а чем еще могли быть тирады Каролинуса? – тотчас иссяк, волшебник оторвался от сферы и свирепо уставился на гостя.
– Для драконов неприемный… – яростно начал он, но осекся и не слишком дружелюбно добавил: – В чем дело, Джеймс?!
– Ну, что ж, – сказал Джим робко. – Если я пришел не вовремя…
– А кто вообще приходит ко мне вовремя? – огрызнулся Каролинус. – Ты пришел потому, что у тебя неприятности, так ведь? Не отпирайся! Никто не желает просто навестить меня! У тебя неприятности, разве нет?
– Ну да… – сказал Джим.
– А без «ну» ты говорить можешь? – поинтересовался Каролинус.
– Конечно, – ответил Джим. Настроение немного испортилось. От природы он был вполне добродушен, однако Каролинус порою мог вывести из себя даже святого.
– Тогда умоляю… – начал Каролинус. – Видишь, у меня и своих дел хватает.
– Я до некоторой степени представляю, – начал Джим, – о чем ты говоришь, но я действительно не знал, что ты занят.
– Не знал? – переспросил Каролинус. – Думаю, любой дурак мог бы понять – даже магистр искусств.
Этим словам он придал явно саркастический оттенок. При знакомстве с Каролинусом Джим имел неосторожность упомянуть о том, что получил степень магистра искусств в одном университете Среднего Запада, где он защитил диссертацию по истории средних веков. Но позже Джим узнал, что звание магистра искусств в этом мире, особенно в среде волшебников, является признаком куда более высокого положения и куда большего совершенства, чем та ученая степень, которую он получил в Мичиганском университете.
– Видишь, мой планетарий работает неправильно, – продолжил Каролинус,
– картина неба повернута куда-то не туда. Это ясно с первого взгляда, но я никак не могу понять, в чем тут дело. Уверен, Полярная звезда должна быть не здесь, – он указал на дальний угол комнаты. – Но где же она должна быть?
– На севере, – простодушно ответил Джим.
– Конечно, на… – Каролинус запнулся, уставился на Джима и фыркнул. Он опять склонился над сферой из слоновой кости и повернул ее приблизительно на четверть оборота.
Световые пятна на потолке заняли новое положение. Каролинус поднял глаза на них и с облегчением вздохнул.
– Конечно, это просто дело времени; я бы и сам справился, – сказал он. На миг его голос прозвучал почти дружелюбно.
Он перевел взгляд на Джима.
– Ну, теперь, – продолжил Каролинус в характерном для него рассудительном тоне, – что же привело тебя ко мне?
– Ты не возражаешь, если мы выйдем наружу, побеседуем там? – по-прежнему робко спросил Джим. Он был слишком велик для этой комнаты; низкий потолок и полная темнота довершили дело: перед глазами, то наезжая на него, то убегая прочь, постоянно мельтешило что-то нелепое; к тому же Каролинус вновь впал в дурное расположение духа.
– Что ж, ничего против я не имею, – сказал Каролинус. – Ступай первым, я за тобой.
Джим повернулся, протиснулся в дверь и оказался на улице. Ярко светило солнце.
Оглоед было оторвался от травы, внимательно уставился на них, но не нашел в этом зрелище ничего
