статью о любимом поэте Александре Пушкине и о его новом потрясающем романе в стихах «Евгений Онегин» для гимназического журнала «Метеор литературы». Да к тому же собственную трагедию задумал написать. Название уже придумано и даже аккуратно выведено на первом листочке чистой пока еще тетради — «Разбойники». Звучит?!. А!.. Апчхи!!! Николенька осторожно пошел на чих, вооружившись веником на всякий непредвиденный случай…
Апчхи!!! Раздалось где-то совсем близко. Николенька поднял голову и увидел… На верхней полке, аккуратненько сдвинув в сторону книги, расположился огромный черный Кот! Он растянулся во всю длину полки и поматывал пушистым хвостом. Апчхи!!! Теперь чихнут уже сам Николенька. «Будь здо-р-о-ов!», — мурлыкнул Кот и протяжно зевнул. Впечатлительный Николенька оперся на соседнюю полку, чтобы не упасть в обморок, задел ее локтем и на него с грохотом посыпались книжки. Но он даже не обратил на это внимание. «Ты откуда взялся?!!!», — только и смог выдавить из себя Николенька. «От Алекса-андра Сергее-еевича м-мы-ы… Пуш-шкина… И днем-м и ночью-ю ко- от ученый все хо-одит по це-епи кругом… читал? Так вот это м-мы-ы и е-есть…», — протянул Кот, мягко спрыгнул на стол и нагло уселся на Николенькиной тетрадке прямо на заглавии задуманной трагедии. Несмотря не невероятность произошедшего, Николенька не мог вынести такого неуважения к собственному творению. «Брысь отсюда!», — заорал он. Но Кот даже ухом не повел. С особой тщательностью вылизав себе левую лапу, он потянулся, размахнулся и довольно сильно наподдал Николеньке по щеке. «Предупреж-ждаю первый и пос-с-слединий ра-а-з, разговаривать со нам- ми-и м-можно то-олько без фами-и-лья-ярносте-ей, уваж-ж-аемый Никола-ай Васи-и-льевич, м-мы этого не лю-юбим-м…», — Кот примирительно потерся о кончик знаменитого Николенькиного носа. Апчхи!!! Николенька шумно высморкался. Кот улыбнулся. «Бу-удем зна-акомы-ы?», — Кот протянул лапу и Николенька, сам себе удивляясь, тоже подал Коту руку и ошарашено кивнул. «Ну вот и сла-авненько. Я тебе ещ-ще пригожу-усь, Никола-ай Ва-асильевич, вм-месте рабо-отать бу-удем… У тебя-я большое бу- удущее…» И бесшумно спрыгнув со стола, Кот важно удалился…
После этой невероятной встречи Кот часто захаживал к Николеньке, по вечерам, когда тот оставался один и садился работать. Кот разваливался тут же на столе и внимательно следил за пером, стремительно выводившим неровные строчки. «Аккура-атней пиш-ши, ты прям-мо как курица лапой царапа-аеш-шь…», — ворчал Кот, с наслаждением уплетая котлету, припрятанную Николенькой с обеда. Но Николеньке было не до аккуратности. Ему во что бы то ни стало, нужно было поймать за хвост нужное словечко. А это было, ох! как не просто! Николенька морщил свой длинный нос и, не обращая внимания на замечания Кота, строчил дальше. Завершив очередное творение, он спешил в первую очередь поделиться со своим хвостатым другом. Кот не скупился на комплименты. Если было смешно, а это Николеньке особенно удавалось, хохотал так, что не мог удержаться на лапах и заваливался на спину, чем вызывал восторг у местных мышей, которых с каждым вечером прибывало все больше и больше, чтобы поглазеть на диковинного Кота. Читал Николенька отменно. Даже уже лучше своего папеньки. С удовольствием играл стариков и старух в гимназическом театре. А роль госпожи Простаковой была его коронной ролью. Даже Кот, не очень любивший театральное действо, приходил полюбоваться на своего подопечного, тайно притаившись за портьерой. «Акте-ер ты отм-менный. Только уготован-но тебе друго-ое поприще…» — на всякий случай напоминал он, прощаясь с Николенькой на ночь.
Дружба с Котом продолжалась даже, когда Николенька стал знаменитым писателем Николаем Васильевичем Гоголем, уже создавшим свои гениальные произведения: «Ревизор», «Женитьбу», «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Петербургские повести», «Мертвые души». Кот приходил по вечерам. Редко, правда. Говорил, что дел много. То этому помоги, то того поддержи. Забегался совсем… Потягиваясь, устраивался на письменном столе Николая Васильевича и мирно спал под скрипящие звуки пера. Приходил он и на званые обеды, на которых собирались лучшие представители великой эпохи девятнадцатого столетия. И какие представители! И Александр Сергеевич Пушкин, и Василий Андреевич Жуковский, и Михаил Семенович Щепкин, и Михаил Петрович Погодин, и Сергей Тимофеевич Аксаков… Хотя встречи эти обедами назвать было нельзя, уж очень мало для званых обедов было угощений, Коту нравилось потереться о брюки великих гостей, оставить на них клоки своей бесценной черной шерсти и послушать… А послушать здесь всегда было что… На обедах этих наряду с прекрасной музыкой и высокой поэзией звучали рассказы и повести прославленного писателя Николая Васильевича Гоголя, который умел превратить свои чтения в настоящее театральное представление! Кот, не стесняясь, заваливался на спину, хохотал от души вместе со всеми гениальными представителями. Да… Не ошибся он в Николеньке, не ошибся… Правда, встать самому на лапы Коту не всегда уже удавалось. Стар стал, немощен… Николай Васильевич быстро и ловко подхватывал хвостатого друга и помогал ему обрести равновесие. Кот благодарно терся о родной длинный нос… Апчхи!!! Даст Бог, вам здоровья, уважаемый Николай Васильевич!..
— Кто из вас, дорогие мои мальчики и девочки, не мечтает отправиться в дальнее путешествие? Я уверен, что таких ребят нет! — Сверчок взмахнул своей лапкой, и на стене появилась географическая карта. Разноцветная, нарядная карта нашего мира! — Посмотрите: зелёные — это равнины, коричневые — горы, желтые — пустыни, а синие — моря, реки, океаны! Красив и разнообразен наш мир! Все вы, даже самые тихие тихони и самые умные умники позволяете себе помечтать о бескрайнем океане, о пиратах и морских сражениях, о старинном деревянном фрегате, приятно поскрипывающим на волнах. И чтобы обязательно этот фрегат был с огромными надутыми парусами и с гладким, резным испытанным в бурях и штормах штурвалом. О капитанском мостике и огромном бинокле, который в один прекрасный момент покажет вам вдалеке какой-нибудь необитаемый остров, заросший всякими диковинными растениями! А не растерялись бы вы, оказавшись на таком острове, без еды, огня, крыши над головой и в полном одиночестве, мои дорогие? Умеете ли вы развести огонь без зажигалки и спичек? А разбираетесь ли в растениях и плодах? Сможете ли вы поймать рыбку без сетей и удочки? И, самое главное, хватит ли у вас смелости, доброты и терпения, чтобы договориться с местным населением, то есть с папуасами и папуасятами!? Нет, я вовсе не сомневаюсь в ваших способностях! Я просто намекаю на то, что такое путешествие кроме смелости отваги, доброты и любви, требует тщательной подготовки!
Русский путешественник Николай Николаевич Миклухо-Маклай для того, чтобы отправиться на далекий остров помимо науки выживания в труднейших условиях, необходимой для каждого путешественника, изучал философию, химию, сравнительную анатомию, зоологию, тайны морских глубин… Зачем он отправился на остров? Нет-нет! Не за сокровищами… За наукой! Вы разочарованы… Не расстраивайтесь, он не искал золота, но нашел очень ценное и дорогое для человека — свое призвание, свое любимое дело, которому отдал жизнь. Короткую, но очень интересную и богатую впечатлениями и переживаниями жизнь. Поверьте мне, мои дорогие, это и есть самое настоящее сокровище… Маклай наблюдал жизнь местного населения неизвестных островов, то есть папуасов и папуасят.
У Николая Николаевича Миклухо-Маклая можно всему поучиться! Поучиться быть мужественным, добрым, терпеливым в любых обстоятельствах! А сколько в нем было любви к людям! Он рассказал и доказал всему миру, что папуасы и папуасята обычные люди, что живут они своими традициями и обычаями, которые нельзя нарушать. Что они беззащитны, и их нельзя обижать.
В сентябре 1871 года Миклухо-Маклай впервые остался один на далеком острове в Новой Гвинее, на который его доставил корвет «Витязь». Остался не просто как ученый, а, прежде всего, как защитник и гость на этом острове, полном неожиданностей, опасностей и неизвестности. Как встретят его, белого человека, люди, испокон веков живущие там? Сколько нужно такта, сил и терпения, чтобы они поверили ему! Сможет ли он? Сумеет быть убедительным, не навредит ли? Не испугает ли этих удивительных людей, живущих в полном единении с природой, не знающих цивилизации и совершенно оторванных от мира? Все эти вопросы мучили Маклая… По-другому он и не мог. Он продумывал каждый свой шаг, каждое действие, долго подготавливал свой первый визит в деревню… И у него получилось! Его душа была настолько добра и бескорыстна, что они, эти дикари, эти папуасы и папуасята, эти трогательные своей
