В среду они встретились с родителями Стивена за обедом, чтобы обсудить детали свадьбы. Его мать хотела устроить праздник, несмотря на то, что времени было мало.
— Полли и ее муж Адам летят сюда, Брюс тоже обещал быть, — сообщила Анна Ланкастер за кофе.
— Ты уверена, что никого больше не хочешь пригласить? — спросила Анна, изучая краткий списочек имен, который ей дала Джейн.
— Только Мэри и Сэма, — подтвердила Джейн, стараясь заразиться их веселостью. Ей было так трудно, ее мучила совесть.
— Родителей нет? — сочувственно спросила Анна.
Слишком «горячо». Джейн поспешно ответила:
— Мы осиротели так давно.
Стивен тут же заметил оговорку:
— Мы?
Джейн стало дурно, сердце остановилось.
— Я… у меня есть сестра, — медленно промолвила она. Ей даже этого не хотелось говорить, но ведь она сама сделала ошибку. Может быть, сейчас сказать правду? — Мы не общаемся. Я даже не знаю, где она. — Это было правдой.
— Как жаль, милая, — пожалел Стивен, взяв ее за руку. Он безоговорочно ей поверил.
Джейн поняла, что следует еще что-то объяснить.
— Мы… далеки друг от друга, обо всем судим по-разному.
— А что же произошло с вами, Дженни? Вы были приемными детьми? — ласково спросил Джеймс Ланкастер.
Джейн покачала головой, вспоминая, как ей хотелось, чтобы кто-то их удочерил, когда они были маленькими.
— Нет. Они не хотели нас разделять, а такой семьи, которая бы взяла двоих, не нашлось. Мы жили с разными опекунами, пока не стали достаточно взрослыми для того, чтобы отделиться.
— А у нас большая и дружная семья. Так трудно представить себе, каким было твое детство, — посочувствовал Стивен, и Джейн признательно улыбнулась.
— Временами бывало не так уж и плохо, — сказала она. — Только любви особой не было никогда… Хорошо кормили и одевали, но что касается духовных потребностей, про то никто не вспоминал. Стало лучше, когда я поступила в колледж в Оксфорде.
— И когда же ты в последний раз виделась с сестрой? — ни о чем не подозревая, спросила Анна, тем самым открывая Джейн очередную возможность открыться.
Она знала, что должна ответить. У постели Стивена несколько дней назад. Нет, ей не удавалось выдавить ни слова.
— Мне кажется, Дженни не очень хочет об этом говорить, — поспешил на выручку Стивен.
Как последняя трусиха, Джейн промолчала.
— Мы расстались… не слишком дружелюбно, — неохотно призналась она.
Пожав ей руку, Стивен сменил тему, и родители последовали его примеру. Они еще немного поболтали, потом Ланкастеры, извинившись, ушли, оставив невесту и жениха одних за уютным столиком в ресторане.
Стивен виновато посмотрел на нее.
— Прости, мама всегда интересуется людьми. Иногда она не так тактична, как хотелось бы.
Джейн положила локти на стол и опустила подбородок на сцепленные пальцы.
— Твои родители просто замечательные.
— Ты им нравишься, что неудивительно, — сообщил он, лениво улыбаясь.
— Хотелось бы мне, чтобы у меня были такие родители, — прошептала Джейн.
Стивен взял ее за руку.
— Бедная моя, маленькая…
На девушку внезапно напал гнев.
— Нечего жалеть меня, Стив! — отрезала она, пытаясь выдернуть руку. Она знала, что слишком резко реагирует на его слова, ей мешала совесть, но она ничего не могла с собой поделать. Иногда она сама себя не узнавала.
— Жалость — последнее чувство, какое ты во мне вызываешь, дорогая, — спокойно произнес Стивен. — Да, мне стало грустно за тебя — ту маленькую девочку, которой нелегко жилось. Ведь ты была одинока, хотя у тебя и была сестра. Но теперь, когда я смотрю на эту прекрасную женщину, жалости во мне нет. — Голос у него стал хриплым. Джейн заглянула ему в глаза и поняла, что он имеет в виду. Щеки ее зарумянились, кровь закипела. Какая там жалость!
— Ох, — прошептала она беспомощно.
— Вот именно, — выдавил Стивен. Минуту-две Джейн молчала, пытаясь привести свои чувства в порядок.
— Наверное, мне пора домой, в постель, — Наконец вымолвила она и прикусила губу, услышав его смешок.
— Не упоминай постель, у меня сразу давление подскакивает.
— Но что же я могу сделать?
Стивен смотрел на нее горящими глазами.
— Здесь — ничего, — пошутил он, оглядываясь.
Джейн засмеялась, хотя в горле у нее все сжалось.
— Может быть…
— Да?
Она закрыла глаза.
— Может быть, теперь ты мне расскажешь про свое детство, — предложила она, тяжело дыша. — Начни с того дня, когда ты родился.
— Пытаешься отвлечь меня от темы? — протянул он, подняв брови.
— Пытаюсь отвлечь себя, — напряженно вымолвила она, не сводя с него глаз и наблюдая, как он с трудом сглотнул комок.
Откинувшись на спинку стула, Стивен на мгновение закрыл глаза, а потом искоса поглядел на нее.
— Так, я родился в четверг… — начал он. Она попыталась успокоиться, вслушиваясь в его завораживающий голос.
Господи, ну что удивляться, что она так боится его потерять? Он был самым совершенным мужчиной, какого можно себе представить. Ну как она ему скажет? И как не сказать?
Эта дилемма не давала ей покоя весь последний день в редакции ее газеты. Она не ожидала, что ей устроят небольшие проводы, не ожидала и подарка в яркой обертке. Вспомнив, как ей тут было хорошо, она невольно загрустила.
Но ужасная реальность происходящего дошла до нее лишь потом, когда она готовилась к ужину со Стивеном. Она уже надела черное вечернее платье, отделанное кружевами, и крутилась перед зеркалом, глядя, как красиво облегает ее длинная юбка, какой изящной она выглядит в этом прелестном наряде. И тут ее будто ударило.
Уволившись со службы, приняв добрые пожелания и подарки коллег, согласившись выйти замуж за Стивена — завтра! — она определила свое будущее рядом с ним. Значит, теперь ей остается только одно. Скрывать правду.
Не двигаясь, она смотрела на свое отражение, и ей показалось, что оно говорит с ней: «Ты не скажешь ему, да?»
— Не скажу, — прошептала она, читая ответ в собственных глазах.
Нет, она ему ничего не скажет. Не сможет. Всю свою жизнь она жила в пустоте, в ожидании. Ей хотелось чего-то такого, что она даже не смогла бы описать. Но она знала, что нашла все недостающее в любви к Стивену Ланкастеру. При одной мысли о том, что может потерять его, она содрогалась от страха.
