Возможно, именно эта небольшая заминка позволила ополченцам, высадившимся на берег залива в районе орнитологической станции, выйти к шоссе раньше бандитов. Впрочем, несколько их легковых автомобилей уже проскочили это место. Но бронемашина и грузовик попали под огонь гранатометов. Вместе с ними заговорили автоматы и четыре пулеметных ствола, на шоссе полетели ручные гранаты.
Через пятнадцать минут ополченцы побежали обратно к лодкам. Отход произошел без потерь.
Однако все это сражение за Рыбаково стоило коммуне дорого. Шестнадцать человек было убито, около четырех десятков ранено. Бандиты потеряли больше - вокруг поселка было собрано и зарыто двадцать восемь трупов. Еще одиннадцать трупов насчитали у шоссе ополченцы, прочесывавшие полуостров от Рыбаково до самого Зеленодольска. Сколько бандитов было серьезно ранено, оставалось неизвестным.
На какое-то время наступила передышка. Ополченцы не предпринимали экспедиций далеко за пределы Зеленодольска, бандиты не беспокоили его окрестности. Первая большая вылазка произошла по просьбе летчиков.
Через два дня после боя на связь с пограничниками вышел Аркадий Веленько. Он просил прислать за ним моторку. Через день его привезли в Рыбаково.
'Ребята согласны. Мы перебазируемся к вам, на вертолетную площадку у залива. Дело за керосином' - коротко доложил он.
Вместе с большой колонной - один наливник, БТР-80 и БМП-2 с группой охраны - Аркадий пошел на поиски моторного топлива в Ярославское. Однако поиски были безуспешны. В уцелевших емкостях авиационного керосина не было. Идти в Водопьяново Сухоцкий отказался наотрез.
'Там совсем рядом - бандиты. Не стоит нарываться, они сейчас злы, как черти, после того, как мы им наподдали'.
Старший лейтенант Веленько помрачнел.
'Но ведь есть еще аэродромы!' - воскликнул он. - 'И даже ближе, чем Водопьяновская авиабаза - Смеляково, Днепровка...'
'Мы точно не знаем, что там делается. Вслепую не поедем. Сначала надо послать разведку. Да и на первый взгляд - там все сожжено', - возразил Юрий.
Веленько еще больше помрачнел.
'Да не расстраивайся!' - пытался приободрить его Сухоцкий. 'Разузнаем, что там и как, может и отыщем для вас горючее'.
'Не хотел зря вас беспокоить', - тихо произнес Аркадий, качнув головой, - 'но нам надо поторопиться. На днях к нам наведывалась шайка. Всего три человека, и мы их шуганули. Но у нас одни пистолеты! Да бандиты что, это еще не самое страшное. Погранцы с Большой Реки сообщили - литовские рейнджеры предпринимают рейды от Народного на юг группами до взвода'.
Сухоцкий тоже помрачнел и задумался.
'Послушай, Юра' - тронула его за плечо Надя Бесланова, сидевшая на жесткой скамье бэтээра рядом с ним. - 'А помнишь тот самолет, где мы костер разводили...'
'Ну и что?' - не очень ласково ответил Сухоцкий.
'Он ведь не сгорел...'
'Слушай, а ведь точно!' - с энтузиазмом воскликнул Юрий. - 'Вполне может быть, что там что-то и осталось!'
...Колонна свернула на север. Недоезжая Ястребков, повернули на запад. Поблуждав полчаса по проселкам, кое-как отыскали памятные места. Но тяжелый наливник не смог преодолеть колдобины на сыром поле. Пришлось заводить трос, цеплять автоцистерну к БМП и таким способом вытаскивать ее.
Юрий, глядя на возню вокруг наливника, тихо сказал стоявшей рядом с ним Наде:
'Я ведь просил тебя... Я просил! Что это за обращение, ополченец Бесланова? 'Послушай, Юра...' Наедине, да хоть даже и на людях, можешь называть меня как угодно, мне наплевать. Хоть пупсиком зови! Но когда мы на боевом задании, я для тебя 'гражданин капитан'. И только так. Запомни, пожалуйста!'
'Слушаюсь, гражданин капитан!' - с преувеличенной серьезностью ответила Надя. И добавила извиняющимся тоном - 'Не обижайся... Я не нарочно, честное слово...' - она мимолетно прижалась к нему плечом и быстро отстранилась.
Только ближе к вечеру колонна достигла разбившегося транспортника. Аркадий, недолго полазив по обломкам, отыскал клапаны топливных емкостей. Но - новая проблема - рукав автоцистерны не стыковался с клапанами топливных баков иностранного самолета. Кое-как прижав рукав к клапану, замотав стык тряпками и проливая множество топлива на землю, все же удалось откачать немало авиационного керосина.
'На перелет вполне хватит' - констатировал старший лейтенант Веленько, - 'а там посмотрим'.
В дальний путь от Зеленодольска наливник ушел утром следующего дня, в сопровождении тех же двух бронемашин. А вечером, при свете закатного солнца, над заливом раздалось мерное гудение авиационных моторов и показалась мало кем виденная машина - разведывательно-противолодочный экраноплан морской авиации. Он приводнился у причалов поселка. Немного погодя над заливом расплылся стрекочущий звук летящих вертолетов. На вертолетную площадку у старого пансионата близ залива сел обтекаемый, подобный самолету, но угольно-черного цвета штурмовой Ка-52 'Аллигатор' и транспортно- боевой Ми-26М.
Это было последнее крупное событие осени. Наступала зимняя передышка. Закончилась уборка картошки и других корнеплодов. Сразу по ее окончании, в конце сентября, начались занятия в школе. Начались заботы по засыпке всего собранного на хранение, по заготовке дров на зиму, по инвентаризации сваленной на складе в кучу зимней одежды, по утеплению домов и водопровода, по ремонту котельной в поселке, по зимней консервации техники...
И в Рыбаково, и у пограничников были только остатки прошлогодних запасов угля. Некоторое количество угля отыскалось на железнодорожной станции в Зеленодольске, совсем чуть-чуть наскребли в Комсомольском курорте. Зеленодольский уголь подрастащили местные жители. Но грузовиков у них не было и уголь они возили к себе в дома в багажниках и прицепах легковушек. В коммуне не было самосвала, и для перевозки угля были приспособлены бортовые машины, в кузова которых автокраном ставили загруженные углем металлические емкости из-под строительного раствора.
Однако собранного угля не хватало. Поэтому заготовка дров шла полным ходом. В лесу, под руководством старенького лесника, собирали не вывезенные остатки прежних санитарных вырубок, и производили новые. Прямо на месте срубленные деревья распиливали на дрова и грузили на автомашины.
Юрий Сухоцкий с увлечением работал двуручной пилой. Октябрьская погода стояла уже довольно прохладная, но ясная и не дождливая. Работалось на свежем воздухе легко, тем более, что за другую ручку двуручной пилы держалась Надя Бесланова, с улыбкой на лице не сводившая глаз со своего командира.
Из поселка привезли горячий обед и Юрий скомандовал часовой перерыв. Поели быстро, с аппетитом. Оставшиеся полчаса Юра с Надей бродили по сосновому лесу, кое-где расцвеченному золотистыми листьями кленов и рябин, и слегка подернутыми желтизной дубовыми листьями. Они подошли к авандюне непрерывной гряде низких дюн, тянувшейся вдоль моря. Здесь явственно чувствовалась близость большой воды, - хотя ветра почти не было, тянуло сыроватой свежестью. Взобравшись на гребень дюны, они пошли вдоль берега, разглядывая волнующуюся серо-зеленоватую поверхность моря и слушая негромкое мерное шипение прибоя.
Гуляли молча. Лишь к концу перерыва, когда уже пора было возвращаться и вновь приступать к работе, Юрий вполголоса промолвил:
'А все-таки, несмотря ни на что, жизнь хороша...'
Надя подошла сзади, прижалась к его спине, и четко, раздельно произнесла:
'Я люблю тебя, Юра'.
Сухоцкий обернулся и взял Надю обеими руками за плечи:
'Я же говорил: у меня пока нет ответа. Не торопи'.
'Сколько же мне ждать?' - нетерпеливо воскликнула Надя. В голосе ее чувствовалась обида.
'Если ты хочешь получить ответ сейчас, - можешь услышать то, что тебе не понравится', - сказал Юрий.
