В эту пору нападение клану не грозило. Слишком опасно было пускаться в путь в такую погоду. Крушители Черепов не стали бы рисковать подвергнуться неожиданной атаке Создателя Холода на открытой равнине.
«К тому же, — угрюмо размышлял Снимающий Голову, — враги отлично понимают, что люди никуда не денутся».
У клана Лошади нет выбора. Они должны отсиживаться, стараясь экономить скудные запасы пищи, и ждать неминуемого нападения.
Одна старая женщина, по-видимому, сдалась, не выдержав постоянного напряжения. Был серый полдень, Создатель Холода гнал тяжелые черные тучи с северо-запада. Уже падали мягкие снежные хлопья, и люди торопились подобрать последние хворостины и остатки сухих бизоньих лепешек для очагов и укрыться в своих типи. От рощи вдоль реки бежали трое ребятишек.
— Крольчиха ушла в прерию! Женщина собирала хворост вместе с нами, — рассказали дети, — и прошла немного дальше вниз по реке. Вдруг она остановилась, аккуратно положила свою небольшую вязанку на землю и пошла прочь, что-то напевая себе под нос.
— Покажите, где это случилось, — приказал Снимающий Голову.
Дети отвели группу воинов и взволнованных родственников в рощу.
Жалкая вязанка хвороста сиротливо лежала возле могучего старого тополя. Люди вглядывались в сумрак надвигающейся бури, но женщины не было видно. Поднимался ветер, снег пошел сильнее. Не могло быть и речи о том, чтобы начинать поиски в сгущающейся тьме под вой Создателя Холода, подстерегающего свои жертвы.
Койот обратился к перепуганным детям, широко раскрытыми глазами уставившимся в снежную мглу:
— Что пела Крольчиха?
— Похоже было на Песню Смерти, Дядя.
Койот кивнул и ласково обнял маленькую девочку за плечи. В памяти Снимающего Голову всплыли слова Песни Смерти:
Трава и небо вечны,
Но сегодня славный день, чтобы встретить смерть!
Эту странную, западающую в душу песню пели редко, лишь тогда, когда кто-то чувствовал, что смерть неминуема. Подчас воин мог затянуть ее во время битвы, в знак того, что намерен сражаться, пока не погибнет. Странно, что старуха вдруг решила запеть ее.
— Пойдемте, — сказал Койот. — Пойдемте домой.
Маленькая группка печально повернулась и побрела домой.
— Возьмите дрова, — велел детям Койот.
Те разделили жалкую охапку, и каждый потащил свою небольшую ношу.
Снимающий Голову приноровился к шагу Койота:
— Крольчиху свела с ума тревога, Дядя?
Койот внимательно взглянул на молодого вождя и мягко ответил:
— Нет, Снимающий Голову. Это древний обычай Народа. Крольчиха ушла в прерию, чтобы у молодых осталось больше еды.
Дальше они шагали молча. Снимающий Голову понимал теперь, почему старая женщина запела именно Песнь Смерти. Это была ее битва за выживание клана. Подобно воину, отдающему жизнь ради своего народа, старуха гордо шла навстречу своей смерти со словами:
Трава и небо вечны,
Но сегодня славный день, чтобы встретить смерть!
Это была ее последняя жертва во имя своего народа. Много раз в последующие месяцы Снимающий Голову будет вспоминать эту храбрую женщину.
Еды становилось все меньше, и люди тощали и слабели. Лучшее из того, что было, доставалось детям. Снимающий Голову знал, что это было законом Народа. Молодое поколение, надежду на будущее, надо сберечь любой ценой.
В конце концов припасы истощились настолько, что люди начали есть собак. Было время, когда Снимающему Голову казалось, что он никогда не проголодается настолько, чтобы наслаждаться собачатиной. Теперь она казалась ему очень даже вкусной.
И все же к окончанию Месяца Снегов даже собак почти не осталось. Похоже, Месяц Голода должен был оправдать свое название. Оставшееся съестное было собрано в одном месте, чтобы поделить его по справедливости. Некоторые семьи, не так бережливо обращавшиеся со своими припасами, уже начали страдать от голода.
Иногда в такой отчаянной ситуации случалось добыть какого-нибудь одинокого оленя, забредшего в окрестности лагеря в поисках места для зимовки. Но во время Месяца Голода животные уже не кочевали. Оленину можно добыть лишь случайно, если очень повезет.
Те части туш, которые раньше выбрасывали или кидали собакам, стали теперь источником жизни. Варили шкуры и требуху, и эти жидкие водянистые похлебки, по крайней мере на некоторое время, заполняли пустоту в желудке.
И все же положение клана становилось отчаянным. Оставшихся собак едва хватит для того, чтобы восстановить их поголовье, хоть и казалось весьма сомнительным, что люди дотянут до времени, когда такая предусмотрительность оправдается.
— Снимающий Голову, нам придется съесть лошадей, — прошептала Высокий Тростник однажды ночью, когда они лежали, прижавшись друг к другу, под меховыми одеялами. Она уложила детей спать полуголодными. Сова, конечно, еще сосал грудь, но Высокий Тростник чувствовала, что молока становится все меньше. Снимающий Голову делал все что мог, разными способами стараясь отдавать жене часть своей еды. Высокий Тростник обожала его за это, но пищи все равно не хватало. Молодая женщина понимала, что быстро слабеет. Сова высасывал все молоко, что могло дать ему ее изможденное тело, и требовал еще.
Снимающий Голову крепче обнял ее:
— Знаю.
Ему страшно не хотелось даже думать об этом. И дело было не только в том, что сама идея поедания конины была чужда его воспитанию.
Величайшие изменения в жизни Народа, происшедшие в столь короткое время, были прямым следствием появления у них лошадей. Использование лошадей открыло перед племенем такие возможности, что возврат к прежнему существованию казался уже невозможным.
Ну предположим, они съедят коней, чтобы пережить зиму. Предположим также, что каким-то чудом им удастся выдержать атаку Крушителей Черепов в Месяц Зеленеющей Травы. Как они станут охотиться без лошадей? И, что не менее важно, где возьмут новых? Любой ценой надо сохранить хотя бы часть табуна.
В конце концов, от решения этого вопроса стало зависеть дальнейшее выживание клана. Для обсуждения был созван совет. Решили приносить коней в жертву по одному по мере необходимости. Первыми должны стать мерины, не пригодные к воспроизводству. Снимающий Голову тешил себя слабой надеждой, что прежде, чем они съедят их всех, случится что-нибудь, что позволит сохранить кобыл, а значит, и жеребят, которых те, возможно, носят.
Первая из лошадей была зарезана на следующее утро. По крайней мере, на некоторое время животы наполнятся, и дети не будут плакать по ночам от голода. Когда мясо кончится, придет очередь следующей.
Однако вышло так, что всего двух лошадей успели съесть до того, как нечто важное полностью изменило ситуацию.
Глава 25
Случилось то, что должно было случиться. Дозорный с холма первым заметил приближение врага. Воин зажег сигнальный огонь, чтобы предупредить остальных, и спустился в лагерь.
Отряд Крушителей Черепов был силен, воинов в нем оказалось больше, чем пальцев на руках и ногах у трех человек. Враги ввели себя нагло и, собравшись у заграждения из прутьев, делали вид, что собираются
