— Странная какая-то. Прямо дикая кошка.
— А тебя это беспокоит? Ты ведь получил место на самолете. Не так ли?.. Хочешь кофе?
— Нет, спасибо, — ответил я. — Без него лучше усну.
— Ты мне напомнил. Надо раздать одеяла. Помоги-ка мне, Дункан.
В пассажирском отсеке все было точно так же, как и до моего ухода. Бланд с Вайнером покрывали бумагу потоками цифр. Женщина сидела, неподвижно глядя в окно.
На нас она не взглянула и, казалось, ни разу не пошевелилась с тех пор, как я прошел в пилотскую кабину. Мы раздали одеяла.
— Завтрак в Тревизо, — объявил Тим, проходя вперед. Я уселся в кресле, и мои мысли потянулись в Южную Африку… Вскоре под гул моторов я незаметно заснул…
В морозном рассвете Альпы предстали перед нами в виде стены из покрытых снегом вершин с глубокими расселинами. Затем мы пронеслись над плоской поверхностью равнин Ломбардии и пошли на посадку в Тревизо, чтобы там позавтракать.
Когда мы входили в кафе, я оказался за спиной Бономи. Меня интересовал Бланд, и я полагал, что из всех пассажиров итальянец скорее всего поможет удовлетворить мое любопытство. Он выбрал столик в стороне от других, а я уселся напротив него.
— Вы, кажется, фотограф, мистер Бономи? — сказал я.
— Вы слышали об Альдо Бономи?!
— Э-э-э, да, конечно, — пробормотал я. — Вы собираетесь фотографировать в Антарктике промысел китов?
— Si! Si! — Подошел официант, и Бономи стал изучать меню. — Можно вам заказать, мистер Крейг? Надеюсь, не пожалеете.
— Благодарю, — ответил я. И когда официант исчез, спросил: — Неужто вы рады этой поездке в Антарктику?!
Фотограф слегка пожал плечами.
— Работа есть работа, вы же понимаете.
— Скажите, что вы думаете о полковнике? Вы слышали его ссору с миссис Бланд? На плавучей базе что-нибудь неладно?
— Мистер Крейг, мое правило — ни слова о клиентах. Для работы это не годится, вы понимаете. — Белые зубы сверкнули на его смуглом лице полузаискивающе, полупримирительно. С минуту мы помолчали, потом он спросил:
— Вы эмигрируете в Южную Африку, да?
Я кивнул.
— Это восхитительно. Вы бросаете все. Вы едете в другую страну, и вы начинаете все сначала. Это большой риск. У вас нет там никакой работы, но вы все-таки едете.
— Почему вы решили, что у меня нет работы?
— Если есть работа, тогда нет нужды просить, чтобы вас подбросили. Все это устраивается компанией. Я знаю, потому что всегда работаю для какой-нибудь компании. Но скажите, что вас заставляет покинуть Англию?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Просто сыт по горло.
— Но ведь что-то заставляет вас действовать поспешно, ведь это так? О, поймите, я не имею в виду ничего серьезного. В жизни все парадоксально. Мелочи — вот они всегда решают за нас.
Я рассмеялся.
— Здесь вы правы.
Как-то незаметно я рассказал ему свою историю.
Дело в том, что с тех пор как окончилась война, меня преследует чувство обманутых надежд. Я пошел на флот прямо из Оксфорда. Когда демобилизовался, мной долго владела странная мысль, что родина обязана мне своим спасением. Потом я обнаружил, что из талантливого командира корвета (во всяком случае, меня таким считали) не всегда может получиться талантливый бизнесмен. Кончилось все тем, что я стал служащим фирмы по импорту табака.
— Не так-то жирно после командования кораблем, а? — Бономи сочувственно закивал. Подошел официант с коньяком. — Салют! — сказал фотограф и поднял рюмку. — Желаю вам всего наилучшего, мистер Крейг. А что это за «мелочь», которая обострила ваше чувство обманутых надежд, а?
— Пятифунтовик, — ответил я. — Мистер Брайдуэлл, управляющий фирмы, дал нам каждому на Новый год по пять фунтов. Казалось, прекрасно! Потом он стал всем делать наставления. Вот это-то и вывело меня из равновесия, и тогда…
— Вам не нравился этот мистер Брайдуэлл? — перебил Бономи.
— Нет, дело не в этом. Человек-то он славный. И этот жест его был добрым. Но вот его наставления, как разумно потратить деньги, мне были ни к чему. Я подумал, ну и тяжко же дался мне его пятифунтовик. Пошел и пропил его. А потом вечером я встретился с Бартлетом, пилотом нашего самолета. Он мне сказал, что летит в Южную Африку, есть свободные места, и я решил рискнуть.
— Но вам хотя бы известно, какое сейчас положение в Южной Африке?
— Конечно, я понимаю, что послевоенный бум кончился так же, как и в Англии. Но один мой приятель, с которым я познакомился во время войны, сказал, что, если я приеду, он всегда сможет найти мне работу.
— Ах, приятель, с которым вы познакомились на войне! — Бономи пожал плечами. — Ну что ж, желаю удачи. Надеюсь, у него для вас есть очень хорошая работа…
Вошел Тим Бартлет и объявил, что пора отправляться. Мы допили коньяк и пошли к самолету. Но когда самолет взмыл в голубые небеса Италии, Южная Африка вдруг показалась мне уже не столь заманчивой.
Над Средиземным морем мы попали в болтанку. Вскоре вдали показалась Африка. Пустыня выглядела холодной и унылой. Обозначенный строгими квадратами пирамид Гиза, на нас надвигался Каир. Тим объявил нам, что здесь мы сделаем шестичасовую остановку. В десять полетим дальше.
Аэропорт продувало ледяным ветром с пылью. Я стоял в раздумье, не зная, как распорядиться своим временем. Наконец решил пойти поискать какое-нибудь местечко, где можно было бы выпить.
— Мистер Крейг, — раздался голос за моей спиной.
Я обернулся. Это была Джуди, бледная и озябшая.
— Вы бы не могли… вы бы не отказались съездить со мной в Каир — ну, выпить что-нибудь или так, вообще? — Ее серые глаза были широко открыты и губы слегка дрожали.
— Не отказался бы… — Я взял ее под руку. Мы подозвали такси, и я велел отвезти нас в город.
Мы молчали, пока автомобиль с грохотом выезжал из ворот аэропорта. Вдруг она прошептала:
— Извините.
— За что? — спросил я.
— Да вот, навязываюсь вам. Я… я не думаю, что вам со мной будет весело.
— Не беспокойтесь. Отдыхайте, и все.
— Постараюсь. — Она закрыла глаза.
В ресторане мы сели за угловой столик.
— Что будете пить? — спросил я.
— Виски.
Я заказал две порции двойного. Мы попытались говорить о пустяках. Не получилось. Когда принесли виски, она молча выпила.
— Может быть, станет легче, если вы мне обо всем расскажете? — предложил я.
— Возможно.
— Это всегда помогает, — добавил я. — И к тому же вряд ли мы встретимся снова.
Она не отвечала. Будто и не слышала. Она неподвижно смотрела на шумную компанию за соседним
