обратный путь к горизонту, а король все еще прижимал к себе Сару, испытывая такое чувство, как будто они оказались единственными выжившими пассажирами при крушении корабля и теперь остались вдвоем во всем огромном мире.
– Я должен вести себя решительно, – в конце концов произнес Георг. – Я должен сообщить матери, что хочу жениться на тебе, и потребовать, чтобы новость о нашей помолвке была как можно скорее оглашена.
Сара опустила голову:
– Думаю, такая новость вызовет настоящую сенсацию.
Король покачал головой:
– Многие давно ожидают ее.
– Да, леди Баррингтон уже обо всем известно. Знаете, что она сказала мне при нашей последней встрече?
Его величество усмехнулся, и его лицо сразу стало юным и беспечным:
– Нет, а что?
– Не знаю, слышали вы или нет, дорогой, что она знаменита своей спиной прекрасной формы, которой она невероятно гордится?
– Я видел ее и сказал бы, что эта спина занимает только второе место в Лондоне.
Сара попыталась изобразить смущение:
– В самом деле? Тогда кому же принадлежит самая лучшая?
– Забыл, – с улыбкой произнес король.
– Ну так вот, мой милый насмешник, входя в Салон во время прошлого визита, она столкнулась со мной в дверях и сказала: «Дорогая леди Сара, позвольте мне пройти вперед, ибо вы никогда не будете иметь такой возможности полюбоваться моей спиной».
Его величество рассмеялся:
– Вот это да! И что же ответили вы? Должно быть, эти слова оказались для вас маленькой неожиданностью.
– Да, но они свидетельствовали о неприязни. Которую я обязательно преодолею.
Поднявшись, он помог своей возлюбленной встать и подсадил ее на гнедую кобылу, которую лорд Илчестер недавно вернул в Холленд-Хаус. Сара Леннокс наклонилась в седле и поцеловала Георга, возвышающегося рядом с конским боком, а потом еще долго смотрела, как он взбирается на собственного коня и рысью удаляется по лесу, по которому уже пролегли удлиненные тени. Вздрогнув от ледяного, неведомо откуда налетевшего ветра, она повернула лошадь и направилась к дому, радуясь возможности укрыться там в безопасности.
Король ехал неторопливо, желая оттянуть самый трудный разговор в своей жизни. Сдерживая коня, он обдумывал фразы, ответы, доводы для своего наставника и громко произносил их, готовясь к словесному поединку. В глубине своей души, управляемой знаком Близнецов, под которым он родился, его величество был способен отделить суждения от своих эмоций и знал, что именно мог бы отвечать ему граф Бьют. За Сарой действительно стояли важные политические силы в лице Генри Фокса – этим фактом нельзя было пренебречь.
«Но я люблю ее», – возражал один из Близнецов, обитающих в душе его величества. «Подумай о народе», – наставлял другой.
Таким образом, ко времени прибытия в Кенсингтонский дворец король Англии пребывал в состоянии мучительной раздвоенности, не зная, какому совету последовать. Такова уж была особенность его зодиакального знака, и король не раз страдал от нес.
– Явился, – произнесла принцесса Августа Уэльская, стоя у окна и выглядывая под прикрытием шторы во двор рядом с конюшней. – Он уезжал почти на весь день, и наверняка к этой потаскухе. Надо сегодня же прекратить это, милорд Бьют. Я больше ни дня не вынесу эти отвратительные выходки.
– Мадам, – печально ответил граф, – весьма вероятно – и я умоляю вас прислушаться к моим словам, – что сейчас его величество останется непреклонным. Я не сомневаюсь, что он искренне любит эту скверную девчонку, так что есть вероятность, что ваш сын сможет настоять на своем.
Августа застонала:
– С каких это пор в Англии королевами стали англичанки? Этому не бывать! Я уже выбрала Шарлотту Мекленбургскую, тихую как мышка, которая будет послушно делать все, что ей прикажут, и кончено! Если Георг попробует настаивать, я не отступлю ни на шаг!
Если бы он не понимал, что без благосклонности принцессы он вновь станет нищим шотландским дворянином, безуспешно стремящимся вверх по лестнице власти, Бьют мог бы возмутиться и спросить свою длинноносую любовницу, неужели для нее ничего не значат желания сына, и заявить, что Англии сейчас необходима королева, родившаяся на английской земле. Однако Бьют не принадлежал самому себе, чтобы высказывать собственные взгляды, поэтому отважился возмутиться только мысленно.
– Я сделаю все возможное, – пообещал он, кланяясь и стараясь выглядеть любезным и достойным, как делал всегда.
– Вы должны это сделать! – с резким немецким акцентом произнесла Августа. – Бьют, вы просто обязаны. От этого зависит будущее не только одной страны.
Пока граф подкреплялся доброй порцией бренди, готовясь к решительному сражению, дверь его кабинета распахнулась, и, к своему изумлению, Бьют увидел стоящего на пороге короля. Тот явился без предупреждения, на его одежде еще виднелись следы поездки.
– Милорд, мне необходимо побеседовать с вами, – без предисловий начал он.
– Разумеется, ваше величество. Я весь к вашим услугам.
