сосредоточенным и собранным, что невольно его тревога передавалась и мне. Глаза его следили за мной с непонятной тяжестью и каким-то незнакомым мне чувством. Сродни страху… а может недоверию… или даже непонятному суеверию.
— Помнишь, я тебе говорил, что хочу стать особенным художником, а ты ответила, что я и так особенный?
Калеб следил за реакцией на его слова. Я развернулась в его сторону и непонимающе заморгала. Странный вопрос. Конечно, я помнила. Мне запомнились все здешние дни рядом с ним, и все наши разговоры.
— Да.
— Ты мне никогда не говорила, что тоже особенная.
Глаза Калеба были сосредоточены и немного насторожены. Я непонимающе повела плечами.
— Чем же я особенная? Вроде бы такая, как и все. Хотя жизнь с вампирами оставляет свой отпечаток.
Мне хотелось смехом стереть грубую морщинку между бровей Калеба, но он не улыбнулся в ответ, а мне были не понятны причины его волнений.
— Когда я был в Париже, в ту ночь, когда Дрю выкрал тебя, мне почудилось, что ты меня позвала. Это было так неожиданно и четко, словно ты была в одной комнате со мной. Я тут же сорвался и заказал чартер до Лутона, словно почувствовал, что что-то случилось. Звонок твоих родителей застал меня в самолете. Ева позвонила им и подняла на ноги всю полицию. Она заметила Дрю, перед тем как он ее выключил эфиром, который он, кстати, выкрал из школьной лаборатории.
Калеб продолжал внимательно смотреть на меня, а я не знала, что ему сказать. Всего того что он рассказывал я не помнила.
— А потом только самолет приземлился, ты говорила со мной так отчетливо,… твой голос звучал в моей голове. Раньше ты мне не рассказывала о своих таких…способностях.
Ну что я могла ему сказать? Способности были, но чтобы я на такое расстояние с кем-то общалась — такого не случалось. То о чем говорил Калеб, напоминало фантастику. Разве я такое могла сделать? Нет! Определенно нет!
— Я не помню Калеб, но это правда, раньше я пробовала проникать в чужое сознание. Потому я тогда попросила Еву, не ехать домой с Лари. И делать так я могла только когда очень расстроена, или принимала успокоительное. Но в твое сознание я никогда не проникала! К тому же так далеко.
Один недовольный взгляд и больше ничего.
Вопрос был закрыт сам собой. Калеб не стал дальше меня расспрашивать, возможно, желая дать мне время. Но время мне не было нужно, я готова ответить на все его вопросы. Готов ли он услышать их? И помню ли я все ответы?
После ужина мы пошли в последний раз на мыс. За три дня мы были здесь лишь однажды, страх высоты не давал мне полностью насладиться открывающимся видом.
Словно туман вдалеке призрачно виднелись какие-то горы. Вода к вечеру превратилась в прозрачную теплую гладь с золотисто-зеленым цветом. А с самого мыса открывался прекрасный обзор, и, немного нагнувшись, можно увидеть то место, где я любила плавать в тени. Словно на ладони были видны места водорослей и песка. Сквозь прозрачную воду, казалось глубина внизу не больше метра, но я на своем опыте знала, что местами там около трех метров, а то и больше. Наблюдая за водой внизу, я испытывала неодолимое желание прыгнуть вниз. Что-то подобное испытываешь, когда видишь приближающийся поезд — странная болезненная жажда сделать роковой шаг!
Калеб появился рядом незаметно, но я даже не вздрогнула, когда его руки, потеплевшие под лучами вечернего солнца, обняли мои голые плечи. Я доверчиво прижалась к нему.
Смотря на море, и слушая его шепот, такой тихий и мирный к которому я уже привыкла, понимала, что больше никогда не увижу здешнего заката. Это была стопроцентная уверенность. Сегодня я в последний раз могла наслаждаться всем этим. И не смотря на то, что я провела здесь с Калебом чудесное время, я не жалела.
Стоять около Калеба и смотреть на закат, этот и сотни других, было тем единственным, что я хотела в жизни. Больше ни для кого другого не билось мое сердце, и мне хотелось до конца уверить в этом Калеба.
— Совсем скоро будем дома. Ты будешь скучать по морю?
— Я буду скучать по теплу.
— Почему?
— Твоя сытая прохлада спасала здесь от жары. К сожалению, дома будет по-другому.
Губы Калеба искривленные усмешкой, нежно поцеловали меня в шею.
— Помнишь, ты мне сказала, что невозможно получить все, и сразу.
Невозможно и все-таки реально. Теперь у меня было все, чего я хотела.
Обернувшись к Калебу, я встретилась со знакомым искрящимся взглядом, так я всегда знала, о чем он думает. Наши мысли совпадали. Мое сердце, как и много месяцев назад затрепетало, и я нежно притянула его к себе. Губы наши трепетно соприкоснулись, словно в первый раз.
Он оторвался от меня и его взгляд стал туманным. Таким, когда люди вспоминают о чем-то далеком и утраченном.
— Печально, когда садится солнце. Но мне намного грустнее, когда проходит ночь. Теперь я лучше понимаю, других вампиров, и легенды о них. Ночью, мы всегда можем быть собой. Оседлые или дикие бродяги, ночью мы чувствуем себя увереннее. Под лучами луны, наша кожа не отличается от вашей. Я могу быть для тебя простым человеком, таким же как ты. Ночью моя Жажда, не бывает такой сильной.
— Разве ты хочешь быть обычным человеком, как я? — поразилась я. — Утратить свое зрение, нюх, слух? Утратить способность видеть воспоминания, и стать простым смертным парнем?
Калеб болезненно сглотнул и посмотрел в мои глаза. Что он мог там увидеть кроме обожания? Только любовь!
— Возможно, я не до конца откровенен перед собой, — задумчиво отозвался Калеб.
Он растрепал свои волосы, насмешливо косясь в мою сторону, и немного отстранился. — Мне трудно будет потерять всю свою особенность.
— Я так тоже думала.
Калеб смотрел далеко на море, там где солнце покрывало его малиновым сиропом, как глазурь, и синевы вовсе не было видно.
— Солнце бессонных…под ним я обычный, и все же приятно осознавать свое отличие от других.
— Солнце бессонных, — задумчиво протянула я. Калеб часто читал мне стихи, Байрон не был исключением. Только по-другому для меня звучали теперь эти слова. — Ты и под ним для меня остаешься особенным!
Неужели мы такие разные? Так ли он стремится быть человеком? И так ли я подхожу ему?
Почувствовав мою тревогу, Калеб протянул свою руку мне на встречу. Я стремглав схватила ее, сомнения тут же отступили. Калеб торжествующе улыбнулся. Как всегда голова закружилась, как только его губы оказались вблизи. Так и о дыхании просто забыть.
Когда пришла ночь, я с радостью распрощалась с Лупе, мне было жаль покидать остров, и нашу с Калебом бухточку, зато ракушки, которые он мне насобирал, будут про нее напоминать. Возможно, мы решили не все вопросы о будущем, но такой умиротворенной и счастливой я в жизни еще не была.
Калеб был моим, о чем еще мечтать?!
