— Какой хорошенький! — восхитилась Маргоша. Даша на нее посмотрела удивленно. Обычно Маргоша не замечала маленьких детей, но еще меньше она была склонна что-либо говорить из вежливости. Этот кривляка, кажется, действительно ей понравился.
— You wonna sleep? — пропела Марина ребенку. Гордон сердито отмахнулся.
— Он понимает по-русски, но отвечать не хочет, — заметила она Дашин укоризненный взгляд. — Что ты хочешь, беби-ситтер американка, в детском саду, естественно, по-английски…
Приговаривая «gonna cake, gonna, gonna», мальчик потянулся через стол за печеньем. Дашины глаза случайно остановились на детской руке. Прервавшись на слове, она вскинула на Марину опрокинутый взгляд.
— Ты что так смотришь? — удивилась она. Удивление быстро сменилось недовольством. Теперь Марина смотрела неприязненно, на секунду Даше даже показалось, что сейчас их вежливо выгонят. Например, под предлогом разницы во времени.
— Ничего, просто задумалась, — сдержанно ответила она. Маленькая ручка Гордона Рэнсома-второго в точности повторяла руку Игорька с узловатыми пальцами и утолщенной фалангой кривоватого мизинца.
— Марина, — позвала Даша, когда Юля повела внука спать. — Пойдем покурим на лестнице?
Они уселись на подоконнике, Даша курила, а Марина затягивалась от ее сигареты.
— Я уже давно не курю, у нас на курящего смотрят как на обезьяну в опере, — объяснила она.
Даша готовилась задать следующий незначащий вопрос, решив, что ни за что не спросит, кто же отец Гошки. Зачем, и так очевидно, что мальчишка — копия Игорька!
Даша внимательно рассмотрела его кривовато.обаятельное лицо с неправильными чертами Игорька. Неудивительно, что он так понравился Маргоше, которая всегда мечтательно говорила, что Игорек очень красивый…
«Я про Марину настолько все понимаю, что могу прогуливаться по ее душе в тапках, — обиженно размышляла Даша. — Она не боится, что до Гордона в его американской глубинке что-то дойдет, это невозможно! Просто не доверяет мне на всякий случай, значит, мы теперь чужие…»
— Ну что ты на меня так смотришь?! — внезапно зашипела та, вцепившись Даше в плечо. Докурив сигарету до фильтра, Марина обожглась, чертыхнулась и злобно поддала окурок ногой. — Представь, я приехала беременная… от кого, не знаю, я с ними спала с разницей два дня. С Гордоном я точно предохранялась, а с Игорьком не знаю, я же тогда выпила, помнишь? — Марина вытащила из кармана маленькую книжечку. — Вот смотри. — И они вдвоем склонились над календариком. — Вот это Гордон, а вот это Игорек, а в этот день мне поставили срок два месяца…
— Ты сумасшедшая! — подняла голову Даша. — Ты что, так и ходишь всегда с календарем в кармане и каждый день пересчитываешь сроки?
Не отрываясь от календаря, Марина обиженно пробормотала:
— А что ты смеешься, да, я хотела… я только с тобой могу посчитать!
— Что же считать, когда это сын Игорька!
— Тише! Точно? А то я уже ничего не понимаю, иногда вижу Игорька, а иногда Гордона. К тому же я Игорька так подробно не помню, не могу представить, понимаешь? Ну и хорошо, хоть родила от человека с родины! — удовлетворенно заключила Марина. — А там такая тоска провинциальная, иногда хоть вешайся! Сама бы пожила в деревне! Там больше нечего делать, только работать и детей рожать!
На это Гордон годится, я надеюсь! — В ее голосе прозвучали угрожающие нотки.
— Ты железная женщина, Маринка, тебе все, что ты хочешь, удается! Будешь рожать американцев! Но я все-таки ужасно рада, что от Игорька ребенок остался!
— А как ты догадалась? Почему ты на Гошкину ручку так смотрела? Ты что, специально руки Игорька изучала?
— Ага, изучала. Не долго, в течение месяца, но довольно подробно.
Марина засмеялась:
— Теперь мы все родственники через Игорька! Я, чур, старшая жена, потом Алка, ну а ты в самом конце!.. Да… Кто бы мог подумать, что с нами может случиться такое? Как в мыльной опере!
Открывая входную дверь, Марина на секунду приостановилась.
— Послушай! — вдруг сообразила она. — Как обидно! Если бы Игорек знал, что у него есть сын, он бы написал завещание…
— Ха-ха. Мамаша, вы были плохо знакомы с отцом вашего ребенка! — усмехнулась Даша.
Прочитав на ночь Гордону-младшему сказку про Лису Патрикеевну, Юля полностью овладела беседой. Казалось, что после пятилетнего отсутствия приехала именно гордая своими американскими достижениями Юля.
— Маринка сказала тебе, что она теперь владеет половиной этой туристической фирмы? — гордо поглядывая на дочь, поинтересовалась она. — Ей очень пригодилась в жизни дедовская дача!
— Я не успела тебе написать, это произошло недавно, — ответила Марина. — Помнишь, я перед отъездом деньги за дачу переводила? Хозяин уходил на пенсию, агентство успешное, вот мы с Гордоном и решили, что глупо просто держать деньги в банке. А знаешь, что волнует Гордона больше всего?
— Что? — заинтересованно спросила Маргоша.
— Достаточно ли денег мы откладываем на старость!
— Правильно делает, молодец! — вставила Юля. — Вам сейчас кажется, что старость не скоро… — грустно сморщилась она.
— Он каждый раз заполняет налоговую декларацию и стонет, что в этом году мы опять поедем в отпуск не в Европу, а в Мексику!
— В Мексику здорово… — мечтательно протянула Маргоша, уже побывавшая на пляжах нескольких европейских стран.
— Да ну, Мексика — это их американский Крым! В следующем году обязательно поедем в Италию! А давайте встретимся летом в Италии? Или в Испании? А может, в Швейцарии? Давайте, вот здорово! — заверещала Маргоша.
— Кто бы мог подумать, что вы, девчонки, будете сидеть здесь, на этом диване, и обсуждать, где вам повидаться, в Италии или в Швейцарии! — задумчиво сказала Юля.
— Я пока ни в чем не уверена, — честно ответила Даша. — У Олега с Игорьком фирма была пополам. Его большое богатство нас не касалось, но что теперь будет с фирмой, я не знаю. Есть же наследники, ну, то есть наследница — Ляля.
— А что, Игорек действительно был так богат? — потянувшись за пирожным, спросила Марина.
— Говорил, что если меньше тысячи в день зарабатывает, значит, день прошел зря…
— Ты с ума сошла, это что же, тридцать тысяч в месяц, да еще без налогов… — ошеломленно выдохнула Маринка. — Да-а… а мой Гордон за весь год пятьдесят да еще минус налоги, получается почти столько, сколько Игорек в месяц! Сколько же денег у него было? И кому теперь все достанется, неужели…
— Даша, как мама? — перебила Юля.
— Хорошо, спасибо. Она в этом году была в Америке, у нас все в Нью-Йорке — и Ада, и Фира, и Фаина. Мама так плакала, когда они уезжали, что больше никогда их не увидит, и вот увидела… А в следующем году она в Израиль собирается. Марина, помнишь мою двоюродную сестру Ривку, комсомольскую активистку? Она уже несколько лет в Израиле…
Несмотря на разницу во времени, они просидели до ночи, перескакивая с подробностей американской жизни к школьным воспоминаниям и общим знакомым, пиная друг друга под столом, когда что-то казалось им неподходящим для ушей Маргоши и Юли.
— Об этом, Весницкая, мы поговорим с вами в другом месте! — строго говорила Даша, и Марина согласно кивала. — Конечно, потом, мы обо всем поговорим позже, у нас еще целый месяц!
Перед уходом Марина шепнула:
— Дашка! Ни Олегу, ни Алке, никому, поклянись!
— Конечно! Да и какая теперь разница! Игорька же нет!.. А Юля добавила вслед:
— Маргоша! Даша! Гошку в Эрмитаж сводите, хотя бы в Рыцарский зал!
В машине Даша вдруг заплакала. «Бедный, бедный, никому не нужен, и ничего от него не осталось! Только этот американский мальчик! Если бы Марина приехала на месяц раньше, он бы хоть своего сына
