– Дерзай. – Мак положил трубку, сделав два огромных глотка виски и уронил голову на руки.
Именно в такой позе и застала его Шарлин, вошедшая в кабинет чуть позже.
– Дорогой, что случилось? – спросила она, подбежав к нему. – Что-то ужасное?
Он поднял голову. Его глаза были налиты кровью.
– Что еще может такого случиться, когда весь мир, в котором ты жил, летит в тартарары?
Ее глаза расширились.
– Что?
– Шарлин, – он мотнул головой, – мне столько всего нужно тебе рассказать…
Теперь она, кажется, прониклась важностью момента.
– Любимый, ты же знаешь, что можешь мне рассказать все, что угодно.
Он не успел ответить, как в кабинет вихрем ворвался его сын Кайл, парень ростом шести футов трех дюймов.
– Пап, мне нужно с тобой поговорить. Меня уже достала эта ржавая жестянка, которую мне по твоей милости приходится водить.
Шарлин бросила на него гневный взгляд.
– Ты что, не видишь, что мы разговариваем? Тебя разве не учили, что, когда входишь, принято стучать?
– Я всего лишь хочу поговорить с моим отцом, – недовольно пробурчал Кайл. – Эка важность!
– О твоей машине мы поговорим завтра, – отрезал Мак, выпрямившись в кресле.
– Завтра я собираюсь смыться из дома с утра пораньше.
– Прости, что я не могу вписаться в твой напряженный график, – съязвил Мак.
– Не будь занудой, пап. Когда я был на Гавайях, мама говорила мне, что она слышала, будто эта марка машин небезопасна. Она сказала, что мне не помешала бы другая тачка, и как можно быстрее.
– Мне глубоко наплевать на то, что там говорила твоя мама! – заорал Мак; он был в бешенстве. – Проваливай отсюда! И на будущее – изволь стучать, прежде чем вламываться ко мне!
Кайл повернулся к нему спиной.
– Какой же ты гад! – пробормотал он, с треском захлопывая за собой дверь.
– Я хочу уйти отсюда, Шарлин, – заявил Мак, помотав головой. – Пойдем в гостиницу.
Ее лицо озарилось радостью. Гостиницы она всегда любила.
Грэнт ответил на звонок Боско Нанни и записал заказ. Крупная блондинка и маленькая, большегрудая и рыжеволосая.
– Это поздний заказ, – важно протянул Грэнт, освоившись с ролью большой шишки. – Боюсь, что это влетит вам в копеечку.
– О чем речь? О сотне? Двух?
– Мы держим только первоклассный товар. Пять тысяч.
Боско издал длинный приглушенный свист.
– Пять штук, мать твою!..
– Поверьте мне, удовольствие того стоит, – заверил Грэнт.
: – Черт!
Но он не отменил заказ. Они назначили место встречи, и Грэнт, распрощавшись с заказчиком, послал запрос Черил – выяснить, кто из девиц свободен.
Сисси, блондинка, вполне подойдет. Он хорошо ее натаскал – для любителя она справлялась совсем неплохо. Конечно, она не особенно пышна, но никаких изъянов у нее не было, и нареканий от клиентов не поступало.
С рыжей было сложнее. В их списках таких числилось только три, и все были уже заказаны. Черт подери! Он заломил такую несусветную цену, и оказывается, что рыжеволосая накрылась.
Черил была в косметическом салоне. Он позвонил туда, но секретарша сказала, что она только что вышла.
Он нетерпеливо ждал, размышляя о том, какие последствия могут быть, если его высокопоставленный папочка вдруг выяснит, чем его чадо занимается: эти кинозвезды терпеть не могут скандалов, если они только не приносят пользу их карьере.
А собственно, что для его родителей вообще имеет значение? Временами Грэнту казалось, что он появился на свет только затем, чтобы стать подходящим фоном для фотографий. Детские воспоминания. Слащавый, сюсюкающий голос матери:
Папочку фотографируют для «Лайф».
Папочкина фотография будет на обложке «Тайм».
Папочку снимают для «Ньюсуик».
И почти каждый раз маленькому Грэнту приходилось позировать вместе с папочкой, чтобы
