постарался прекратить ее глупую болтовню, но это не избавило его от ее навязчивости.
– Я – актриса, – сообщила она. – А чем занимаетесь вы?
– Писатель, – бросил Он, не глядя ей в глаза. Они неловко столкнулись в коридоре.
– А что вы пишете? – заинтересовалась она.
Он повернулся и ушел, оставив ее вопрос без ответа.
Казалось, его грубость ее ничуть не обеспокоила: где бы она ни увидела его, она вела себя так, словно они были старыми друзьями.
Вчера она привязалась к нему, когда Он шел к машине.
– Забавно, – весело сказала она, – мы живем в одном доме, а я даже не знаю, как вас зовут.
Он был вынужден ответить.
– Джон, – солгал Он.
– Джон, а дальше? – Она придвинулась ближе.
– Джон Сигал, – ответил Он, отстраняясь. Она кокетливо улыбнулась:
– А вы не хотите узнать, как зовут меня?
У него не было ни малейшего желания это узнавать, но она не смутилась:
– Шелли. На конце «и». Когда это имя станет известным, сможете сказать, что знали меня «еще тогда».
Будущие актрисы. Они были повсюду в Голливуде. Заполнили улицы. Набились в клубы. Разъезжали по шоссе. Их голодные глаза смотрели… хотели… ждали.
Если бы не эта сучка-актриса, соблазнившая его своей многообещающей улыбкой, пышной грудью и длинными желтыми волосами, Он бы никогда не потерял семь лет жизни.
Отодвинув затемняющие шторы, которые теперь закрывали его окна, Он высунулся наружу, глядя, как экономка устало идет по дорожке, вынося мусор. Она держалась подальше от него: Он приучил ее не подходить близко к его комнате.
Одиночество нравилось ему. У него было все, что надо – кровать, телевизор, видеомагнитофон, стопка кассет и его мечты о будущем.
Будущее станет просто прекрасным, когда Он разберется с этими мерзкими бабами, предавшими его. Мразь. Им надо преподать урок. Возможно, урок будет слишком жесток, но иного выхода нет.
Время заняться вторым именем в его списке. Всего шесть женщин. Осталось пять.
Игра была просто восхитительной, и Он от души наслаждался.
ГЛАВА 13
– Нет, Роза, определенно – нет, – сказала Кеннеди, зажав трубку подбородком. – Я отказываюсь участвовать в еще одной никчемной встрече.
– Но, Кеннеди, – сказала Роза своим обычным «ты-должна-сделать-мне-большое-одолжение» голосом, – посмотри, как получилось в прошлый раз. Ты получила удовольствие. Что же в этом плохого?
Правда. Ночь с Никсом запомнилась, но ей вовсе не хотелось повторения.
– Ничего, – ответила она. – Просто мне не хочется снова делать это. Кроме того, мне нужно работать.
– Работать?
– Я пишу статью о Бобби Раше для «Стайл Ворз». Роза заинтересовалась:
– Ты сделала интервью?
– Вроде того.
– И как он?
– Хорош, – ответила Кеннеди. – Действительно неплохой парень для актера.
– А у него есть подруга? – Роза умирала от желания все разузнать.
– Мы не касались его личной жизни. Роза разочаровалась:
– Почему же? Это именно то, о чем хотели бы почитать все женщины.
– Роза, – терпеливо объяснила Кеннеди, – ты освещаешь на телевидении новости, как захочешь, а я по-своему делаю интервью.
– Так сегодня вечером ты с нами не пойдешь?
– Нет. Понятно?
– Много теряешь.
– Ты всегда так говоришь.
Избавившись от Розы, Кеннеди позвонила своему отцу в больницу. Он был весел, как всегда. Ему было восемьдесят пять лет, его глодал рак, и все-таки он всегда умудрялся поднять ей настроение.
– Я приеду в воскресенье проведать тебя, папочка, – пообещала она. – Что-нибудь привезти?
