Она зашагала рядом с ним. От нее слабо пахло потом и сильно пряными духами.
– Какие танцы ты исполняешь? – спросил он.
– Художественные, – ответила она.
– Стриптизерка?
– Одна из лучших.
– Скромности тебе не занимать.
– А иди ты! Я правда одна из лучших и горжусь этим.
Они подошли к машине, он сел за руль и открыл правую дверцу.
– А ты актер, – заявила она, усаживаясь поудобнее. – Я могла бы сразу догадаться.
– Один из лучших, – быстро сказал он.
Она рассмеялась.
– Да уж! Потому-то ты и ездишь на этой рухляди.
– Она довозит меня, куда требуется. Я за рекламой не гонюсь.
– Не по карману, а?
– Ничего, справлюсь.
Она вытащила из сумочки сигарету с марихуаной и закурила.
– Вот что я тебе скажу, – начала она и предложила ему затяжку, но он мотнул головой. Кому надо, чтобы полицейские остановили их в такой час? – Из тебя получится потрясающий стриптизе?. Тело блеск, и ты умеешь двигаться.
Он расхохотался.
– Ну ты даешь!
Она осталась серьезной.
– Что тут забавного? Платят хорошо, и мужчины занимаются этим теперь наравне с женщинами.
– Я актер. Я же тебе сказал.
– Чем это мешает тебе раздеваться и брать за это деньги?
– Ты, конечно, скажешь, что Сильвестр Сталлоне сделал карьеру этим способом?
– Вот именно. Или ты не читаешь скандальную хронику?
– Этим грязным газетенкам верить нельзя. Ну, а твой приятель Банч… Кранч… Стена Иерихонская. Он раздевается?
– В голом виде на него и задаром смотреть не станут. Сутулые плечи, кривые коленки, и в хлебной корзинке всего ничего.
Он подрабатывает как официант – на голливудских вечеринках.
Думает, так его откроют.
А, к черту! Бадди забрал у нее сигарету, глубоко затянулся и потом небрежно сказал:
– Вдруг да и открыли? С ним же вот-вот контракт заключат.
– Брось! Неужели ты поверил? Да если Йер подаст сандвич Джонни Карсону, он всех оповестит, что его вот-вот пригласят в» Вечернее шоу «.
– Значит, никакого фильма вообще нет?
– Он ходил представляться.
– Для какого фильма?
Она тихонько засмеялась.
– Хочешь подставить ему ножку?
Он осторожно загнал машину на стоянку, удобно расположенную против их дома.
– Мы живем в свободной стране.
– Тебе виднее.
– Так что это за фильм?
– Зайдем ко мне нюхнем. От снега у меня всегда память улучшается.
Он подумал об Ангель. Красивая. Невинная. Ждет его.
Потом он подумал о паршивых сорока двух долларах.
– Ладно. Почему бы и нет?
Джина Джермейн имела агента, менеджера, секретаря, гримера-художника, парикмахера, бухгалтера, советника по вкладам, преподавателя драматического искусства и двух бывших мужей, – и всех их надо было содержать. Все они в чем-то он нее зависели.
