невинного младенца — восхитительно.
Он делал кадр за кадром.
— Ты выглядишь потрясающе. Покажи мне спинку и быстро поверни голову в мою сторону, пусть волосы разлетятся веером — великолепно. Слушай, у меня есть идея, если ты не боишься намокнуть. Надень снова рубашку, я оболью тебя водой — это будет настоящая бомба!
Он взял лейку для полива цветов и окропил Клаудию водой.
Она взвизгнула, засмеялась:
— Холодно!
Он бросил лейку и схватился за камеру. Джайлс был прав, кадр получился эффектным. Рубашка прилипла к телу, твердые соски просвечивали сквозь ткань. Поработав час на веранде, Джайлс сказал:
— Зайди внутрь, детка. Я сделал тут прекрасные снимки.
Она задрожала в ознобе.
— А теперь — под душ. Иди в ванную, — сказал он. — Я не хочу, чтобы ты простудилась. Раздевайся медленно, я хочу все заснять.
Он проследовал за девушкой в ванную со своими камерами, фиксируя каждый момент — Клаудия освободилась от мокрой одежды, заколола волосы парой шпилек, встала под душ; сотни ручейков заискрились на ее теле.
— Откинься назад, закрой глаза; пусть вода просто падает на тебя. Отлично! Положи руки на затылок, прелестно, дорогая.
Закончив снимать в ванной, Джайлс сказал:
— Теперь поработаем в спальне и на этом закончим.
Клаудия надела черный шифоновый пеньюар, украшенный перьями, и распустила волосы. Прозрачная ткань отбрасывала на кожу темную тень.
— Ляг на середину кровати, подними голову, согни ногу в колене, нет, левую — вот так. Оближи губы и дай мне нужный взгляд. Нет, помягче, словно ты только что кончила.
Он сделал несколько снимков и опустил камеру
— Слушай, ты хочешь, чтобы эти фотографии вышли сногсшибательными?
— Конечно, хочу — что за вопрос? — Она села; из-под разошедшихся краев пеньюара показались ее безупречные груди.
— У тебя напряженное лицо, твои старания слишком заметны. Тебе надо расслабиться, детка.
Она потянулась.
— Я расслаблена.
— Да, знаю, но ты понимаешь, что мне нужно — взгляд кошки, которая напилась досыта сливок.
— Так дай мне сливки… — Клаудия коснулась его рукой.
— Именно это я имел в виду. — Они занимались любовью раскованно, медленно, почти небрежно; потом он быстро поднялся и взял камеру.
— Лежи так. Идеально! Теперь ты выглядишь так, как требуется!
Дэвид позвонил Клаудии в пять часов. Он пытался решить, пригласить ее на обед с мистером Тейлором из «Консервированной фасоли» или нет. Наконец он решил, что этого делать не следует — он будет уделять ей больше внимания, чем мистеру Тейлору, и весь смысл мероприятия пропадет.
— Чем ты занимаешься? — спросил он. Она засмеялась.
— Просто лежу на кровати.
Дэвид поделился с ней своими планами на вечер, и она произнесла:
— Хорошо, я найду что делать.
— Почему бы тебе не лечь пораньше? Я разбужу тебя, когда вернусь.
Она внезапно рассмеялась.
— Эй, Дэвид, я вхожу в роль жены. Ты уверен, что рядом с тобой сейчас не стоит какая-нибудь красотка?
— Право, Клаудия, не говори глупости.
Девушка усмехнулась.
— Не беспокойся, я не возражаю. Все, что можешь сделать ты, могу сделать и я.
— Это деловой обед. И все же чем ты займешься?
Помолчав, она сказала:
— Любовью. С американским президентом.
— Что?
Она снова засмеялась.
— Шучу. Иди в ресторан, я тебе верю. Закажи хороший обед. Я, возможно, приглашу сюда гостей, мы будем с нетерпением ждать твоего торжественного возвращения.
— Хорошо, — неохотно согласился он. — Тебе не помешает пораньше лечь спать.
— Ты становишься таким подозрительным. — Она передразнила его:
— «Тебе не помешает пораньше лечь спать»!
Он оставил без внимания ее комментарий.
— Позвоню тебе позже. Веди себя хорошо.
— Есть, сэр. Что еще, сэр?
— Пока.
Дэвид положил трубку, рассерженный тоном Клаудии. Он также сердился на себя за то, что до сих пор ревновал ее. Сердился на Клаудию, собравшуюся пригласить гостей. Он постарается найти девицу для мистера Тейлора и побыстрее избавиться от него. Дэвид прошел в свою личную ванную сменить рубашку и побриться.
Мисс Филд боязливо постучала, чтобы попрощаться, и он вознаградил ее, дав возможность увидеть свой обнаженный торс. Она густо покраснела, и Дэвид подумал — а спала ли она когда-нибудь с мужчиной? Он не мог этого вообразить. Она носила длинные, до колена, розовые рейтузы, которые Дэвид видел, когда она сидела напротив него. И еще она была плоскогрудой. Бедная мисс Филд; кто захочет спать с плоскогрудой некрасивой женщиной? Однажды он трахнул весьма страшненькую девицу — косоглазую, прыщавую, с гнилыми зубами, но у нее были самые лучшие большие груди, какие ему доводилось видеть, а также потрясающие ноги. Она изумительно занималась любовью, но Дэвид больше с нею не виделся — лицо имеет слишком большое значение.
Дэвид уже однажды встречался с мистером Тейлором. Он был толстяком средних лет с редеющими каштановыми волосами, которыми он старательно прикрывал лысину. Говорил он с сильным ланкаширским акцентом. У него была полная жена, уроженка Ланкашира, и два сына, похожих на отца. Он был скучным человеком.
Дэвид встретился с ним в баре отеля. Мистер Тейлор пил легкое пиво, но при появлении Дэвида перешел на виски.
Дэвид старался быть очаровательным — но Берт Тейлор считал очаровательным только того человека, который много пил и без остановки рассказывал скабрезные истории.
Дэвид делал все, чтобы понравиться Берту, и мистер Тейлор вознаграждал его усилия громким гоготом и заговорщическим подмигиванием. Ко времени их прибытия в ресторан Берт уже опьянел.
Дэвид несколько раз заговаривал о бизнесе, но Берт тотчас переводил беседу снова на секс; он заявил, что Дэвиду, несомненно, подолгу службы приходится иметь дело со многими хорошенькими девушками.
— Все эти фотомодели, — усмехнулся Берт, — они получают работу, переспав с вами, верно?
Дэвид предпочел с ним не спорить. Наконец они покинули ресторан. Берт напевал отрывки из старых студенческих песен.
Дэвид похлопал его по плечу.
— Идемте повеселимся.
Они пришли в ночной клуб с усталыми ярко накрашенными «хозяйками» и жизнерадостными распутными заезжими бизнесменами, гулявшими за счет фирм. Метрдотель, вежливый, предупредительный киприот, спросил Дэвида и Берта, не хотят ли они познакомиться с двумя порядочными молодыми девушками.
— Да, — обрадовался Берт. — Только пусть они будут не слишком порядочными.
Он захохотал.
