Окрась это в черное

старается не подавать виду. Интересно, каково это – жить, когда самые худшие проблемы состоят в отношениях с ревнивыми любовниками и чьих-то задетых чувствах? В моем положении это кажется почти идиллией.

Допив кофе, мы направляемся в Квартал. Время после полуночи, и нижний сектор Декатур-стрит, тот, что на Французском рынке, начинает просыпаться. Улицы возле баров украшены группами молодежи в черной коже, блестках и утильных тряпках семидесятых годов. Тусуются хипстеры, блестя татуировками и стреляя друг у друга сигареты, будто ждут, чтобы что-то произошло.

Кто-то окликает Джада, и он резко сворачивает к группе ребят, болтающихся возле дансинга «Голубой кристалл». Я, поколебавшись, следую за ним.

Навстречу Джаду приветственно машет высокий парень в черном пыльнике, волосы до плеч заплетены в три косички и держатся на заколках с изображением черепа.

Я по привычке сканирую его лицо – не Притворщик ли. Нет, человек. Пока они разговаривают, я небрежно проверяю всю остальную группу возле клуба. Человек. Человек. Человек. Че...

Я застываю.

Запах варгра силен, как вонь мокрой псины. Он исходит от молодого парня с бритым лбом, как у древнего самурая. На затылке у него волосы очень длинные и забраны в хвост, отчего он похож на панковского мандарина. Варгр одет в кожаную куртку; рукава ее будто оторваны от плеч зубами, остались лишь кожаные полоски на подкладке. Одной рукой он обнимает какую-то готскую девицу со смертельно бледным от пудры лицом.

Варгр встречает мой взгляд и выдерживает его, ухмыляясь презрительно. Моя рука непроизвольно тянется за ножом.

– Я хотел бы представить тебе своего друга...

Рука Джада берет меня за локоть, отвлекая от оборотня. Я стараюсь не показать раздражения от того, что меня отвлекли.

– А?

– Соня, я хочу тебе представить моего старого приятеля Арло...

Арло морщится, будто я вылезла из-под камня в канаве, но руку протягивает из уважения к другу.

– Очень приятно, – мямлит он.

– Мне тоже.

Я кидаю косой взгляд на варгра. Он что-то шепчет на ушко той готской девице. Она хихикает и кивает, и они уходят прочь от группы, удаляясь по улице в сторону реки. Варгр оборачивается бросить на меня последний взгляд. Сверкает слишком широкая улыбка, слишком большие зубы, и оборотень со своей жертвой скрывается в темноте.

Да, правильно. Притворись, что не видишь. Притворись, будто не знаешь, что эта оскаленная пасть сделает с девушкой. Нельзя же обидеть возлюбленного, убежав от него ради рукопашной схватки с вервольфом?

–Заткнись на фиг к чертовой матери! – цежу я сквозь зубы.

– Прости, ты что-то сказала?

– Нет, это я сама с собой.

Оставив Арло и его друзей, мы идем дальше по Декатур. В эту часть Французского квартала редко забредают туристы после темноты; здесь только гей-бары и менее полезные заведения.

Когда мы проходим мимо «Монастыря» – сомнительного бара, куда стекаются ночью пропойцы за чем покрепче, кто-то окликает меня по имени.

Из дверей «Монастыря» выходит чернокожий с заплетенными в косички волосами. Он одет в черную водолазку и безупречные модельные джинсы, на шее у него висит на цепи золотое украшение величиной с эмблему автомобильного радиатора.

– Сколько лет, сколько зим, Блу!

– Здравствуй, Мэл.

Демон Мальфеис улыбается, открывая линию зубов, которым бы место в акульей пасти.

– Киска, ты же не держишь на меня зла? Мне не хотелось, лапонька, сдавать тебя в тот раз, но приказ был с Самого Низу.

– Потом это обсудим, Мэл.

Только тут демон замечает Джада.

– Соня, у тебя новый ренфилд?

– Заткнись! – шиплю я, и моя аура трещит электрическими искрами.

Мэл выставляет перед собой ладони:

– Стоп, стоп! Киса, я не знал, что тронул больное место.

– Соня, этот тип к тебе пристает? – Джад подозрительно смотрит на демона, не видя его истинного образа.

– Нет, все путем.

Я поворачиваюсь к ухмыляющемуся Мальфеису спиной и пытаюсь заблокировать его хохот у себя в голове.

– А кто это был такой?

– Джад!

– Знаю, знаю! Я обещал не лезть в твое прошлое. Но не мог же я стоять и молчать как рыба, когда...

– Мэл мой... деловой партнер. И это все, что тебе нужно о нем знать, кроме того, что ни в коем случае ты не должен задавать ему вопросы. Никогда и ни о чем.Ни при каких обстоятельствах.

Мы несколько минут идем молча, потом Джад берет меня за руку и чуть сжимает. Мы останавливаемся на углу, и он обнимает меня. Поцелуй его горячий и осторожно-ищущий, и меня отпускает напряжение. Но тут Джад тянется к моим очкам.

Я отбиваю его руку, подавляя желание зарычать.

– Никогда так не делай!

– Я только хочу видеть твои глаза.

– Нет! – Я отодвигаюсь. Мышцы напрягаются снова.

– Ты прости...

– Я пойду. Было очень хорошо, Джад, в самом деле хорошо. Ко мне пора.

– Ты мне позвонишь?

– Боюсь, что да.

Почему ты ему не дала? Он так этого хочет, и ты тоже. От меня тебе этого не скрыть.

Голос Другой жжет, как крапива, забившаяся в извилины мозга. Ее нельзя ни выбросить, ни игнорировать. Я достаю из холодильника бутылку цельной крови и распечатываю, как пиво.

Только не это бутылочное дерьмо! Меня от него уже с души воротит! Ты бы еще снова кошек пить начала! Ты же сама бы предпочла что-нибудь вкусное и свежее. Например, симпатичный уличный грабитель, группа крови Б, резус минус. Или насильник, группа 0, резус плюс. Еще полно времени на охоту, пока не взойдет солнце... а то можно и к любовнику зайти.

–Заткнись! Я тобой сегодня уже по горло сыта!

Ой-ой-ой, какие мы нежные! Ты мне скажи, сколько ты еще выдержишь притворяться нормальной? Ты уже почти забыла, каково это – быть человеком. Зачем себя мучить, притворяясь тем, чем ты быть не можешь? Чтобы тебе симпатизировал кусок бифштекса?

–Черт тебя возьми, он же меня любит!

А ты кто тогда, моя милая?

–Пошла ты к чертовой матери, нет у меня настроения играть в загадки.

С приездом, милая! Ты наконец-то стала одной из нас. Ты Притворщик!

С визгом я выливаю недопитую бутылку крови в раковину. Хватаю карточный столик и разбиваю его об пол, прыгая на обломках. Глупо и бессмысленно, но мне становится легче.

* * *

Я продолжаю ему звонить. Знаю, что общаться с людьми – это глупо и даже