— Что? — спрашиваю я.
— Мы не видели Пита. Только промо из Восьмого. Затем мы выключили, потому что видео расстроило тебя. Идет? — спрашивает он, я киваю. — Заканчивай с ужином.
Я успеваю немного прийти в себя, так что когда входят Плутарх и Фальвия, мой рот набит куском хлеба и капустой. Дельф говорит о том, как удачно смотрится на экране Гейл. Мы поздравляем их с новым роликом. Уверяем, что он был настолько мощным, что мы сразу же выключили телевизор. Они выглядят менее озабоченными. Они верят нам.
Никто не упоминает о Пите.
Глава девятая
После нескольких попыток заснуть, прерываемых ужасающими кошмарами, я бросаю эту затею. Просто лежу спокойно и притворяюсь спящей, если кто-нибудь заходит меня проверить. Утром я выписываюсь из больницы, и врачи советуют поменьше волноваться. Крессида просит меня записать несколько реплик для нового промо с Сойкой-пересмешницей. В обед я по-прежнему жду, что люди заговорят о вчерашнем выступлении Пита, но все молчат. Ведь кто-то должен был видеть это, кроме нас с Дельфом.
По расписанию сейчас у меня тренировка, но Гейла оправили с Бити — работать над созданием какого-то оружия или чего-то вроде того, поэтому мне разрешают взять с собой в лес Дельфа. Для отвода глаз мы некоторое время бродим поблизости, а затем закапываем наши коммуникаторы под кустом. Отойдя на безопасное расстояние, мы усаживаемся, чтобы обсудить трансляцию с Питом.
— Я ни единого слова об этом не слышал. Тебе никто ничего не рассказывал? — интересуется Дельф.
Я качаю головой. Он ненадолго замолкает, затем спрашивает: — Даже Гейл?
Я цепляюсь за последнюю надежду, что, возможно, Гейл, и правда, ничего не знает о послании Пита. Но что-то убеждает меня в обратном.
— Может, он просто ждет подходящего момента, чтобы рассказать тебе?
— Может быть, — отвечаю я.
Мы сидим в абсолютной тишине так долго, что даже кролик осмелел и оказался в пределах досягаемости. Я пронзаю его стрелой, а Дельф оттаскивает к забору.
На ужин сегодня рубленая тушеная оленина. После еды Гейл провожает меня до Отсека Е. Когда я спрашиваю его, что здесь происходит, он снова ничего не говорит о Пите. Как только мама с сестрой уснули, я вытаскиваю жемчужину из ящика комода и, зажав ее в руке, вторую бессонную ночь провожу, прокручивая в голове слова Пита.
'Спроси себя, доверяешь ли ты людям, с которыми работаешь? Знаешь ли ты, что происходит на самом деле? И если нет… выясни'.
Выясни. Что? У кого? И как Пит может знать что-то кроме того, что ему говорят в Капитолии? Это всего-навсего их промо. Стремление вызвать как можно Больше шумихи. Но если Плутарх думает, что все это лишь стратегия Капитолия, почему он не сказал мне? Почему нас с Дельфом не посвятили в это?
Но вся эта полемика скрывает истинную причину моего беспокойства: Пит. Что они сделали с ним? И что они делают с ним прямо сейчас? Очевидно, Сноу не купился на то, что мы с Питом ничего не знали о восстании. Теперь, когда я взяла на себя роль Сойки-пересмешницы, его подозрения укрепились. Пит может лишь гадать о тактике повстанцев и сочинять истории, чтобы рассказывать их своим мучителям. Однако, как только вся эта ложь раскроется, его жестоко накажут. Ему, должно быть, кажется, что я его бросила. В своем первом интервью он пытался защитить меня и от Капитолия, и от повстанцев, а я не только не справилась с задачей защитить его, но и навлекла на него ещё большие беды.
Наступает утро. Я прикладываю руку к стене и затуманенным взглядом изучаю свое расписание. Сразу после завтрака у меня назначена Съемка. В столовой, забирая свои хлопья с молоком и толченую свеклу, я замечаю коммуникатор на запястье Гейла.
— Когда это тебе вернули его, Солдат Хоторн? — спрашиваю я.
— Вчера. Они решили, что, если я отправлюсь с тобой на поле сражения, это может послужить запасным способом связи, — отвечает Гейл.
Мне никто никогда не предлагал коммуникатор. Интересно, а если я попрошу, они дадут?
— Ну, думаю, хотя бы один из нас должен быть доступным, — говорю я едва не срывающимся голосом.
— Что это значит? — недоумевает он.
— Ничего. Просто повторяю твои слова, — отвечаю я ему. — И совершенно согласна, что этим доступным должен быть ты. Я просто надеюсь, что по-прежнему имею доступ к тебе.
Мы встречаемся взглядами, и я понимаю, насколько зла на Гейла. Что я ни на секунду не поверю, будто он не видел промо с Питом. Что я чувствую себя преданной от того, что он не рассказал мне об этом. Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы он мог уловить мое настроение и догадаться о его причинах.
— Китнисс…, - начинает он. В его голосе чувствуется признание вины.
Я хватаю свой поднос, направляюсь в зону хранения продуктов и с грохотом швыряю свои тарелки в мойку. К тому времени как я оказываюсь в коридоре, он догоняет меня.
— Почему ты ничего не сказала? — спрашивает он, хватая меня за руку.
— Я? — выдергиваю я свою руку. — Почему ты не сказал мне, Гейл? А я, между прочим, спрашивала тебя вчера вечером о том, что происходит!
— Прости. Хорошо? Я не знал, что делать. Я хотел сказать тебе, но все боялись, что ты расстроишься, увидев это промо, — оправдывается он.
— Они были правы. Я расстроилась. Но ещё больше я расстроена тем, что ты врешь мне ради Койн, — В этот момент его коммуникатор подал сигнал. — А вот и она. Лучше поспеши. Тебе есть, что ей рассказать.
На мгновение на его лице отражается боль. Но ее тут же сменяет ледяная злоба. Он разворачивается на пятках и уходит. Может, я была чересчур язвительна, не дав ему возможности объясниться. Может, этой ложью все просто пытаются защитить меня. Мне плевать. Я устала от людей, врущих мне ради моего же блага. Потому что на самом деле это больше для их блага. Соврите Китнисс о восстании, чтобы она не натворила глупостей. Отошлите её на арену без единой подсказки, так как мы можем вытащить ее оттуда. Не говорите ей о промо с Питом, потому что это может её расстроить, и тогда нелегко будет снять достойный материал.
Я действительно нездорова. Я подавлена. И очень устала, чтобы сниматься целый день. Но вот я уже в Гримерной, а значит, я в строю. Сегодня, как я только что узнала, мы вернемся в Дистрикт-12. Крессида хочет взять интервью с места событий у меня и у Гейла, дабы пролить свет на наш разрушенный город.
— Если, конечно, вы оба согласны, — говорит Крессида, вглядываясь в мое лицо.
— Можешь на меня рассчитывать, — отвечаю я.
Я стою, молча и неподвижно, словно манекен, пока моя подготовительная команда одевает меня, делает прическу и накладывает легкий макияж. Не особо заметный, но зато скрывающий мешки под глазами.
Боггс сопровождает меня вниз до Ангара, но дальше банального приветствия разговор не идет. Я рада, что удалось избежать ещё одного нагоняя за моё непослушание в Восьмом, особенно учитывая то, что его маска выглядит жутко неудобной.
В последний момент я вспоминаю о том, что должна оповестить маму о своём отъезде из Тринадцатого, и что волноваться ей не о чем. Мы садимся на борт планолёта, и меня направляют к месту за столом, где Плутарх, Гейл и Крессида изучают карту. Плутарха переполняет радость, когда он показывает мне результаты первых промо. Повстанцы в некоторых дистриктах, которые едва удерживали опорный пункт, возобновили активную атаку. Они захватили Третий и Одиннадцатый — взятие последнего весьма
