ты доставала меня. У меня была другая жизнь помимо охоты с тобой, — говорит он, собирая ветки…
Мне неожиданно становится действительно любопытно.
— С кем ты целовался? И где?
— Их слишком много, чтобы припомнить всех. За школой, на куче шлака, — отвечает он.
Я закатываю глаза.
— Так когда я стала такой особенной? Когда они забрали меня в Капитолий?
— Нет. Где-то за полгода до этого. Сразу после Нового года. Мы были в Котле, ели похлебку у Сальной Сэй. И Дариус дразнил тебя по поводу того, что ты не хотела сторговать ему зайца за один его поцелуй. И я понял… что мне это не нравится, — говорит он.
Я помню тот день. Жутко холодно и к четырем часам уже темно. Мы охотились, но сильный снегопад заставил нас вернуться в город. Котел был заполнен людьми, ищущими прибежище в такую погоду. Суп Сальной Сэй, который она приготовила на бульоне из дикой собаки, подстреленной нами неделей раньше, был хуже её обычной стряпни. И все же он был горячий, а я была голодна, и ела его, сидя по-турецки на её прилавке. Дариус стоял, прислонившись к прилавку, щекоча мою щеку концом моей же косички, а я пыталась отшвырнуть его руку. Он объяснял мне, почему один его поцелуй стоил кролика, или даже двух, учитывая, что все знают, что рыжие мужчины самые способные на любовном фронте. А мы с Сальной Сэй смеялись, потому что он был таким нелепым и настойчивым и все продолжал показывать мне женщин в Котле, которые заплатили, по его словам, куда больше чем просто кролик, чтобы насладиться его губами.
— Видишь? Вон та, что в зеленом шарфе? Иди и спроси её, если тебе нужны доказательства.
Все это осталось за миллион миль отсюда, миллиард дней назад.
— Дариус просто шутил, — говорю я.
— Вероятно. Хотя ты бы все равно была последней, кто понял, что это была не шутка, если бы это было так, — говорит мне Гейл. — Возьми хотя бы Пита. Или меня. Или даже Дельфа. Я начал беспокоится, что он положил на тебя глаз, но сейчас он, кажется, сошел с дистанции.
— Ты не знаешь Дельфа, если думаешь, что он любит меня.
Гейл пожимает плечами.
— Я знаю, что он был в отчаянии. А это заставляет людей делать разные сумасшедшие вещи, — я не могу не отметить, что этот камень был в мой огород.
На следующий день, рано утром, наши умники устраивают собрание по поводу решения проблемы с Орехом. Меня попросили присутствовать на собрании, хотя я мало чем могу помочь. Я избегаю стола, за которым идет беседа, и сажусь на широкий подоконник, откуда открывается чудесный вид на вышеупомянутую гору. Командор Второго Дистрикта, женщина средних лет по имени Лайм, берет нас в виртуальный тур по Ореху, его интерьеру и фортификационным сооружениям, и подробно рассказывает о неудачных попытках взять его штурмом. Я пересекалась с ней пару раз с момента моего прибытия и не могу отделаться от чувства, что мы с ней уже встречались. Она достаточно запоминающаяся со своими шестью футами роста и накачанными мускулами. Но только, когда я вижу клип с её участием в поле, ведущей рейд на главный вход в Орех, все встает на место и я понимаю, что нахожусь в присутствии ещё одного победителя. Лайм, трибут Второго Дистрикта, которая выиграла свои Голодные Игры два десятилетия назад. Эффи посылала нам её видеозапись вместе с другими, чтобы подготовить для Двадцатипятилетия Подавления. И я наверняка видела её раз или два во время Игр за прошедшее время, но особо она не светилась. Хотя с моими новоявленными познаниями о том, что случилось с Хеймитчем и Дельфом, всё, о чем я могу думать: а что Капитолий сделал с ней после того, как она выиграла?
Когда Лайм заканчивает свою презентацию, начинаются вопросы от наших умников. Пролетают часы, проходит ланч, а они все пытаются придумать план по захвату Ореха. Но, не считая того, что Бити думает, будто сможет взломать некоторые из их компьютерных систем, и идёт обсуждение, что, стоит, наконец, задействовать нескольких наших шпионов, которые находятся там, ни у кого больше нет никаких новых идей. На протяжении дня, разговоры крутятся только вокруг стратегии, которая уже не раз была использована — штурм входов. Я вижу, как накапливается раздражение Лайм, потому что столько вариаций этого плана уже провалились, столько солдат уже погибло. Наконец, она выпаливает:
— Следующему, кто предложит штурм входов, лучше иметь гениальный план по его осуществлению, потому что вы и станете тем, кто возглавит эту операцию!
Гейл, который устал сидеть за столом на протяжении уже нескольких часов, попеременно вышагивал по комнате и сидел со мной на подоконнике. Ранее он, кажется, принял сторону Лайм о том, что входы нельзя просто захватить, и после этого полностью выпал из обсуждения. Последний час или около того он просто тихо сидел, сосредоточенно нахмурив брови и не отрывая взгляда от Ореха в окне. После ультиматума Лайм, когда в комнате висит тишина, он, наконец-то, заговаривает.
— А так ли нам важно захватить Орех? Или будет достаточно вывести его из строя?
— Это было бы шагом в верном направлении, — говорит Бити. — Что у тебя на уме?
— Подумайте об Орехе, как норе дикой собаки, — продолжает Гейл. — Вы не сможете пробиться внутрь. Значит, у вас остается два выхода. Замуровать собак внутри или спугнуть их, чтобы они выбежали наружу.
— Мы пытались взорвать входы, — говорит Лайм. — Они слишком глубоко внутри, чтобы мы могли как-то им навредить.
— Я не об этом думал, — говорит Гейл. — Я думал о том, чтобы использовать гору. — Бити встает и присоединяется к Гейлу у окна, вглядываясь через свои неправильно сидящие очки. — Видишь? Крутые склоны?
— Обвалы от лавины, — шепчет Бити. — Это будет сложно. Нам нужно спроектировать последствия взрыва с огромной осторожностью, и как только мы все сделаем, то вряд ли сможем контролировать его.
— Нам не нужно контролировать его, если мы откажемся от идеи, будто нам нужно захватить Орех, — говорит Гейл. — Только прекратить его работу.
— Так ты предлагаешь нам вызвать лавину и заблокировать выходы? — спрашивает Лайм.
— Именно, — отвечает Гейл. — Замуровать врага внутри, отрезать от продовольствия. Сделать невозможным для них выбраться на планолётах.
Пока все обсуждают план, Боггс пролистывает стопку чертежей Ореха и хмурится.
— Ты рискуешь убить всех, кто будет внутри. Посмотри на вентиляционную систему. В лучшем случае, ее можно назвать примитивной. Ничего похожего на то, что у нас в Тринадцатом. Она полностью зависит от воздуха, поступающего с горных склонов. Заблокируй эти вентиляционные шахты и все, кто будут внутри, задохнутся.
— Они всё ещё смогут сбежать по железной дороге на площадь, — говорит Бити.
— Нет, если мы взорвем её, — грубо говорит Гейл. Его намерение становится совершенно очевидным. Гейла не интересует спасение жизней тех, кто внутри Ореха. Он не намерен ловить жертву, чтобы использовать в дальнейшем. Это одна из его смертельных ловушек.
Глава пятнадцатая
Осознание того, что предлагает Гейл, тихо распространяется по комнате. И реакцию собравшихся можно увидеть на их лицах. Их выражения разнообразны: от удовольствия до расстройства, от сожаления до удовлетворённости.
— Большинство рабочих — жители Второго, — безучастно говорит Бити.
— Ну и что? — отзывается Гейл. — Мы никогда не сможем снова доверять им.
— У них должна быть, по крайней мере, возможность сдаться, — предлагает Лайм.
