Эшер шагнул вперед, еще сильнее сдвинув брови:
— Каул? Совет послал тебя?
— Кого же еще? Именно я несу ответственность за посвящение тебя в гильдию — и естественно, что именно меня послали привезти тебя в Вену, отступник!
— Отступник? Что за неудачные шутки, старый друг! Все, что я делаю, делается к вящей славе Тремере!
— Лги себе как хочешь, Эшер, но мне не лги! Твои действия не во имя нашего клана, Эшер, — это интрига, чтобы ниспровергнуть Совет и прийти самому к власти! Ты на грани джихада — и если ты объявишь войну Синьджону, долг чести вынудит его соплеменников Вентра выступить против Тремере во имя его! Не то время и не та причина, чтобы воевать с одним из самых мощных кланов Камарильи, Эшер!
— Заверяю тебя, старый друг, у меня такого и в мыслях не было!
— Даже если так, ты нарушил священный завет Тремере, создав эту женщину, Дециму. Не отрицай свое отцовство, Эшер, — я вижу ее наследие ясно, как буквы в книге!
— Существование наше долго и одиноко, Каул, а я много времени был отрезан от моих соплеменников по клану. Я создал лишь одну юницу. Неужто Совет поставит мне в вину создание единственной спутницы?
— Ты знаешь правила, Эшер! Никто из Тремере не создает потомства своею волей. А насчет «единственной спутницы» — что ты скажешь о женщине, которую звали Бакиль?
Тревога мелькнула на лице Эшера. Он не ожидал, что Совет знает о предшественнице Децимы.
— Ее более нет! Я усвоил этот урок! Дециму я не посвящал в таинства, как было с Бакиль, — в этом я клянусь. Она не владеет искусством крови, и по правам своим она не истинный член клана Тремере.
— А эта смертная — Никола? Танцовщица? Ты разве не собирался даровать ей Объятие как своей невесте?
Эшер злобно прищурился, лицо его стало враждебным.
— Я устал от твоих вопросов, Каул! Мы были друзьями — даже более чем друзьями, — но те ночи миновали! Было время, когда ты был мастером, а я учеником, но я обрел такую власть, на которую ты никогда не дерзнул посягать. Не угрожай мне, Каул, — ибо я не остановлю руку свою!
— Ты за многое и на многое должен ответить, Эшер, хочешь ты это слышать или нет. Совет мог бы закрыть глаза на порождение потомства, раз оно уничтожено, но высокомерие твое нетерпимо! В клане Тремере ценятся честолюбие и энергия, это так, но такая неприкрытая жажда власти опасна не только для клана, но и для всех Своих по всему миру! Ты хочешь подвергнуть всех нас риску разоблачения ради владения Городом Мертвых? Конфликт в ресторане сегодня вечером не прошел незамеченным, могу тебя уверить! В Святом Надзоре есть фракции, только и ждущие такого свидетельства деятельности Своих, чтобы оправдать возрождение Инквизиции, и это ты можешь дать новую жизнь охотникам за ведьмами!
— Пусть приходят ко мне солдаты вопрошания! — осклабился Эшер. — Пусть тыкают в меня своими иголочками-ведьмоуказателями!
Каул безнадежно покачал головой.
— Я надеялся, что смогу воззвать к твоему разуму, Эшер. Но у тебя, я вижу, его совсем не осталось! Что ж, у меня нет иного выхода, кроме как увезти тебя обратно в Австрию.
Эшер засмеялся, но без капли веселья в голосе:
— Я не предстану перед судом, Каул! Не тебе и не твоему Совету судить меня!
— Ну что ж, — вздохнул светловолосый вампир. — Ты не оставляешь мне выбора.
Каул вспрыгнул на пандус движением по-тигриному быстрым и грациозным, руки его запылали, будто в них вспыхнули угли. «Звездники» и Свои бросились к выходу, а Эшер двинулся навстречу бывшему товарищу, оскалив клыки и испуская из пальцев искры красной энергии.
Колдуны крови бросились друг на друга, вцепились друг другу в плечи. Для непосвященных это выглядело так, будто они сплелись в схватке греко-римской борьбы, но искаженные болью лица борцов говорили другое.
Воздух в «Данс макабр» сгустился, неизвестная почувствовала покалывание на коже, будто перед ударом молнии. Раздался треск, как от вспышки сварочной дуги, и язык красной энергии обвил дерущихся колдунов. Неизвестная выругалась и вынуждена была прикрыть глаза рукой. Ноздри забивал запах горящей крови, и лицо неизвестной скривилось от омерзения. Она слыхала рассказы о Тремере и об оккультных искусствах этого клана, но впервые видела магию крови в действии. Говорили, что адепты этого искусства умеют вскипятить кровь врага одним прикосновением, управлять другими с помощью всего лишь нескольких капель влаги их жизни, вызывать кровоизлияния и закупорку сосудов с помощью произнесенного шепотом заклинания. Будучи вампиром, она знала силу крови — но никогда не видела ничего подобного на сцене.
Эшер и Каул давили друг друга, и алые слезы бежали у них из глаз. Падая на пол, кровавые слезы шипели. Кровь потекла из носов, запузырилась из ушей.
— Отпусти, Каул! — прорычал Эшер. — Или я сварю тебя, как омара!
— Только если ты согласишься вернуться со мной в Вену.
В ответ Эшер закрыл глаза, выставил подбородок и надавил еще сильнее. Каул вскрикнул и полетел на сцену, проехав через весь пандус на спине. Глаз у него не было — орбиты пузырились кровью, как пузырится сахар на огне. Хлещущая из носа, ушей и рта кровь превратила его лицо в алую маску.
С неподдельным сожалением встал Эшер над своим умирающим другом, вытирая рукой кровь с лица.
— Почему ты? Черт побери, почему они послали именно тебя? Ладно, когда они пошлют следующего, я буду готов. Меня не остановит горстка древностей!
Каул попытался засмеяться — у него в груди влажно забулькало.
— Дурак, — выдохнул он. — Слепой дурак! Тремере и пальцем не шевельнет, чтобы тебя низвергнуть. Твой рок уже навис над тобой, но ты не видишь его. Ты змею пригрел на груди, Эшер.
— О чем ты говоришь? — зарычал Эшер, но Каул уже ушел от ответов на все вопросы.
Падение Дома Эшера
Вдруг на тропинке мелькнул какой-то странный свет; я обернулся лицом к дому, желая понять, откуда свет мог появиться, так как знал, что дом погружен во мрак. Оказалось, что свет исходил от полной кроваво-красной луны, светившей сквозь трещину, о которой я упоминал, — она шла зигзагом от кровли до основания. На моих глазах трещина быстро расширилась, налетел сильный порыв урагана, полный лунный круг внезапно засверкал мне в глаза, мощные стены распались и рухнули. Раздался протяжный гул, точно от тысячи водопадов, и глубокий черный пруд безмолвно и угрюмо сомкнулся над развалинами Дома Эшеров.
Глава 9
— Клауди, открывай! Это я!
Глаза старого хиппи, выглянувшего из-за взятой на цепочку двери, лезли на лоб от страха.
— Блин, чертовская жуть, даже для Города Мертвых! — шепнул он, когда неизвестная проскользнула в дверь.
— Ты получил, что я просила?
— Да — они там были, — ответил Клауди, показывая на упаковку из цветочного магазина. — Странные у тебя друзья, леди. Тетка, которая держит эту дурацкую круглосуточную цветочную лавку, — я бы мог присягнуть, что она под всей своей косметикой зеленая!
— Гея — она такая. Ты мог бы ее назвать Мать-Земля, — усмехнулась неизвестная. — Кто-нибудь приходил сюда или выходил отсюда?
Клауди кивнул, и лицо у него стало такое, будто он проглотил лимон.
— Ага. Еще одна жуть на лапках! Тот хмырь уходил, как раз когда мы с Райаном возвращались, выполнив твое поручение. Здоровый мужик. Не меньше семи футов ростом. Одет в шинель и шляпу с полями. Самое забавное, что у него вроде бы нет руки. Зато клыки — как у кабана. А в остальном — совершенно нормальный.
— Похоже, Маль послал Гренделя. Он тебе что-нибудь говорил?
