занимаемся. Да, если хочешь, это «предприятие». Только не заставляй меня произносить это слово по слогам. Бену необходим секретарь.
– Мне это не нравится. Мне это совсем не нравится.
– Ты беспокоишься, что наш Бен соблазнит твою девушку? Не будь дурачком. Бен никогда не обманывает меня. – Она пожала плечами. – Он знает, что я убью его.
– Ты, крошка, чуть согрела мое сердце, поведав мне о своих пылких чувствах к Бену, и все же я не хочу, чтобы Пег оставалась там вместе с ним.
– Там, кроме них, еще полно народу. Бен не нуждается в новой подруге. У него самая лучшая женщина в мире. А кроме того, он очень поглощен этим своим «Фламинго». Это его любовь.
– Как он и Пег ладят между собой?
– Прекрасно. Я думаю, она восхищается им. Им нельзя не восхищаться.
Я не стал спорить с ней. Я не собирался рисковать и говорить Вирджинии, что по-настоящему меня беспокоит не то, что этот еврейский Казанова сможет соблазнить Пег, а ее неосторожные шаги с целью восстановить «справедливость». Она, возможно, была готова, грубо говоря, лизать пятки Сигелу, лишь бы быть к нему ближе и выяснить, не организовал ли он покушение на ее дядю. Она затеяла опасную игру.
– Я собираюсь отправиться туда, – сказал я.
– Зачем такие хлопоты? Они возвращаются в пятницу, чтобы участвовать в презентации нового плавающего казино Тони Корнеро. Там ты ее и увидишь. Я могу сделать тебе приглашение.
– Может быть, мне все же отправиться в Вегас?
– Она в полном порядке. Геллер. Я знаю, что она скучает по тебе, если тебе этого достаточно.
– Откуда ты знаешь?
– Она мне сама говорила. Она сказала, что ты самый лучший мужчина из всех, кого она встречала в жизни. Она прямо-таки заинтриговала меня. Думаешь, почему я хотела увидеть тебя без брюк? Я же не какая-нибудь там дешевка. Или ты думаешь, что я хочу заранее сделать тебе рождественский подарок?
Я встал:
– Возможно. Но если ты встретишь Санта-Клауса, передай ему что-нибудь от меня.
– Что именно?
– Скажи ему, что ты. – Вирджиния. – И я вышел из дома. Из этого мертвого дома, как она его сама называла. Дома, где живет призрак Валентине, перепуганные слуги и шикарная женщина со смазливым лицом и прекрасным телом, с мозгами, такими же искривленными, как и дорога в Голливуд.
Глава 13
Огни Санта-Моники скрылись за кормой нашего быстроходного катера, и впереди на темной поверхности воды мы увидели луч прожектора теплохода «Люкс». Мы были в море около получаса, мы – это Рафт, его спутница-брюнетка, «начинающая киноактриса» (кажется, по имени Джуди), шесть-семь пар мужчин и женщин и рулевой – суровый мужчина лет пятидесяти, явно чувствовавший себя неуютно в капитанской фуражке и белой капитанской куртке.
Пары были самого разного возраста – от двадцати до шестидесяти лет; все они, казалось, были заворожены присутствием на борту катера Рафта, одетого в белый смокинг с черным галстуком и красной гвоздикой в петлице. Остальные пассажиры были одеты проще: мужчины – в костюмах при галстуках, но отнюдь не в смокингах, женщины – в вечерних туалетах, но без особой роскоши. Это были представители среднего класса.
Наш катер гладко скользил по воде – на море был почти полный штиль, но водяная пыль и влажная прохлада, а также изредка встречавшиеся водяные «кочки», на которых подпрыгивал катер, напоминали нам, что мы не на суше. И еще этот соленый свежий запах океана. Это было совсем другое ощущение, нежели то, что я испытывал у себя на озере, – это было ощущение чего-то безбрежного, бесконечного. Континент остался далеко позади.
По сравнению с величием океана «Люкс» казался неказистым. Если не считать светящегося прожектора и голубой неоновой подсветки, он внешне не соответствовал тем представлениям о плавающем казино, какие должно было бы вызывать это слово. Единственным напоминанием о том, что «Люкс» предназначался для веселого времяпрепровождения, были звуки джазовой музыки, несшиеся из динамиков. «Я люблю тебя, моя крошка...» – слова этой песни звучали невнятно, как в плохо настроенном приемнике, из-за шума мотора нашего катера. Тот, кто надеялся увидеть в море сверкающий, переливающийся огнями плавающий остров веселья и развлечений, не мог не испытать разочарования, глядя на внешний вид корабля, чьи надстройки были снесены, а на их место возведен своего рода деревянный ангар, закрывавший почти всю палубу. Лишь с обоих бортов было оставлено немного пространства для прогулок на открытом воздухе. «Люкс» походил больше на Ноев ковчег, нежели на корабль, который должен был воплотить в себе голливудскую идею плавающего казино. Как бы то ни было, мы находились в трех милях от берега, а вокруг нас – темная вода и рядом – слегка освещенный «Люкс». Корабль, чье название было выведено на борту огромными белыми буквами, был прикован ко дну якорной цепью и казался более неподвижным, чем пирс Санта-Моники. Наш катер медленно проскользил вдоль его борта и пришвартовался у спущенного специального причального мостика. Несколько мужчин крепкого телосложения, вежливых, подтянутых, в морских «люксовских» куртках помогли нам подняться на борт.
Рафта, безусловно, узнали сразу же, и перед ним был развернут красный ковер (я, конечно, выражаюсь фигурально). На крутой лестнице, ведущей на борт, трудно было что-либо развернуть.
– Ты знаешь, в доброе старое время, – сказал Рафт, когда он, Джуди и я шли по узкому проходу на палубе, – здесь была целая флотилия самых разных кораблей-казино – «Джоанна Смит», «Монте-Карло», «Панама» и много других. Народ валил на них валом.
– Что же случилось потом?
– Потом мэр Шоу ушел со своего поста, а новые власти вдруг стали бороться за чистоту нравов. У нас тут появился неистовый окружной прокурор, которому захотелось популярности. Он вместе с генеральным прокурором – как его звали? Кажется, Эрл Уоррен – решил потопить весь флот Тони.
– А как насчет трехмильной зоны? Ведь то, что находится за ее пределами, кажется, не попадает под юриспруденцию властей?
– Они придумали какой-то закон, который позволяет им добраться и сюда – в интересах «защиты общественной нравственности».
– Как же тогда Корнеро удалось спустить на воду «Люкс»?
– "Рекс" и другие корабли были до войны, – сказал Рафт, пожимая плечами и бросая в воду сигарету. – Времена меняются. Появилась возможность дать кое-кому на лапу.
Мы вошли в главный зал казино, где публика веселилась вовсю. Если внешний вид этого заведения был довольно убог, то его интерьер резко отличался в лучшую сторону. Владелец казино, Тони Корнеро, бывший водитель такси, ставший потом, в двадцатых годах, «королем» среди контрабандистов спиртными напитками, ухлопал на переоборудование корабля около двухсот тысяч зеленых, как сказал мне Рафт. И эти затраты себя оправдывали. На корабль толпой устремились любители азартных игр. Шестнадцать катеров сновали в эту ночь между берегом и «Люксом», и, как я подсчитал, на его борту вместе с нами находилось около тысячи человек.
Главный, верхний зал казино был обшит дорогим темным деревом; он был примерно двести пятьдесят футов в длину и около сорока в ширину. По всей длине одной из боковых стен располагался бар, выложенный зеркальными панелями, отчего зал казался еще больше. Вдоль другой стены стояли автоматы с прорезями для монет, которые опускали туда посетители. Сам зал был уставлен столами – их было около двух десятков – для самых разнообразных азартных игр: в кости, в китайскую лотерею, в фараона, где к играющим, как говорили, присоединялся сам Корнеро.
Повсюду толпились люди. Стоял шум и гвалт, все было в табачном дыму. Звенели бокалы, постукивали о стол фишки, кто-то смеялся, кто-то радостно вскрикивал от удачного хода, кто-то охал, проигрывая. Я не видел, чтобы в этой толпе была какая-нибудь знаменитость, кроме Рафта, – обычные, рядовые американцы, средний класс – такие же, как и те, что были с нами на катере. Было в этой толпе и несколько красивых молодых женщин в платьях с глубоким вырезом. Их никто не сопровождал, и они медленно прохаживались вдоль столов с игроками. Если на каком-либо из столов игроки редели, то они тут же подходили и включались в игру. Я бы назвал это утонченным, искусным приемом для привлечения к этому столу новых игроков. Несомненно, Корнеро знал толк в игорном бизнесе.
