из различных иллюстрированных журналов. Некоторых из этих красоток я знал как продавщиц сигарет и сувениров. Среди них лишь несколько были официантками. Сигел предпочитал, чтобы посетителей ресторана обслуживали официанты в смокингах.
Одна из этих молодых женщин, загоравших под луной, работала доверенным секретарем у Бена Сигела.
– Ты выглядишь как кинозвезда, – сказал я Пегги.
На ней был темно-синий купальник.
– Спасибо, – сказала она. Ее ответ прозвучал несколько прохладно. Правда, и воздух был довольно свеж.
Я присел на корточки рядом с ней:
– Мне кажется, это немного несерьезно, быть сейчас здесь, учитывая твой нынешний статус.
Она посмотрела на меня сверху вниз и холодно улыбнулась:
– Я так не думаю. Бен хотел, чтобы некоторое число симпатичных девушек побыли здесь, у бассейна, сегодня вечером. Мне кажется, я отвечаю этому критерию.
Я придвинул к себе свободный шезлонг.
– Ну конечно же. Я только подумал, что ты могла бы выступить в более заметной роли во время сегодняшнего торжественного события.
Она, казалось, изучала разноцветные блики, игравшие на поверхности воды.
– Некоторым особам это не совсем понравилось бы, – сказала она.
– Но в то же время, сидя здесь, полуобнаженной, ты словно показываешь нос этим «некоторым особам». Это мне нравится. В тебе еще осталась эта чикагская дерзость. Воздух пустыни пока не высушил тебя до конца.
Ее глаза чуть погрустнели.
– Ты ненавидеть меня сейчас, да?
Я покачал головой, чуть улыбнувшись:
– Нет. Ты все еще злишься на меня?
Она посмотрела на меня горящими глазами.
– Да, я должна быть злой на тебя. Ты не имеешь права вмешиваться...
Мне показалось, что она хотела сказать «в личную жизнь». Но она запнулась на полуфразе и вновь посмотрела на воду. Она имела в виду тот короткий разговор, который состоялся между нами в холле «Ласт Фронтиер» на второй день моего пребывания здесь. Я ей тогда сказал: «Я не знаю, спишь ты с Сигелом или нет, но, если да, послушайся моего совета: делай это, по крайней мере, когда в городе нет Тэбби». – «Это все?» – спросила она холодно. «Да, все. Но если ты не можешь ничего с собой поделать, то занимайся этим тайно и очень осмотрительно». – «Неужели?» – сказала она, пылая гневом. «Именно так. Твоя подружка, как ты знаешь, способна на убийство». В какой-то момент мне показалось, что она хочет ударить меня, но она лишь пронзила меня горящим взглядом, развернулась и ушла. После этого мы не разговаривали, за исключением случайных, вежливых фраз, которыми мы обменялись несколько раз за вечерними трапезами в «Ласт Фронтиер», которые организовывал Сигел.
– Послушай, – сказал я. – Я знаю, что это, наверное, тягостно, знать, что я нахожусь где-то поблизости. Мне тоже тягостно быть здесь...
Она посмотрела на меня, и выражение ее лица несколько смягчилось. Мне даже показалось, что я увидел в нем отсвет той любви, которую она раньше испытывала ко мне. Я подумал, преследует ли ее прошлое так же, как и меня?
– Скоро я отправлюсь домой, – сказал я. – Возможно, в понедельник, когда завершатся все эти торжественные празднества.
– Для чего ты согласился выполнять эту работу, Нат?
– Деньги.
– Я не верю тебе.
– Ну и зря. Ты же хорошо знаешь меня. Скажи, разве моей серьезности больше всего не соответствует стремление к деньгам?
Она отвернулась и снова стала смотреть на водную гладь бассейна. Я подумал, что, может быть, ее губы при этом подрагивали. А может, и нет.
Я поднялся.
Я уже сделал несколько шагов, когда она сказала:
– Я думаю, что ты остался для того, чтобы смотреть за мной.
Я не знал, что ответить.
– Ты... ты думаешь, что охраняешь меня, так ведь?
– Не будь глупенькой.
– Ты смотришь за мной. Я знаю, что это так.
Я ничего не ответил.
Она вновь посмотрела на меня:
– Ты действительно считаешь, что Джинни опасна?
– А ты?
– Нет. Она лишь угрожает на словах. Лишь ругается. Бен с трудом выносит ее.
– Неужели?
– Он лишь по необходимости находится с ней.
– Зачем же ему это нужно?
– Она держит его на крючке. В финансовом плане. Она внесла определенную сумму в этот проект. Ты знаешь.
– То же сделал и Джордж Рафт, но Сигел же не спит с ним.
Она снова отвернулась и сказала:
– Ты же знаешь, какие у нее тесные связи с людьми Бена на востоке.
– Ты имеешь в виду гангстеров? По-твоему, он вынужден терпеть ее потому, что она любимое дитя их уголовной организации? Может быть, он держит ее при себе, потому что знает, что она шпионит за ним в интересах своих друзей?
– Разве такое возможно?
– Конечно же, это полнейшая чепуха. Она была курьером у этих парней, они доверяли ей. И они спали с ней – большинство из них. Но сейчас она подружка Бена, и этим все сказано. Ты обманываешь саму себя. Почему бы тебе не вернуться назад, в Чикаго, где у тебя родные и друзья?
– Нат, не надо...
– Я не говорю о нас. Я говорю о тебе. О том, чтобы ты начала нормальную жизнь, а не забивала голову какими-то голливудскими миражами, которые, ты надеешься, в один прекрасный день обретут реальность в этой пустыне.
Она обвела рукой вокруг:
– Я думаю, он сделал это не так уж плохо. – Она чуть усмехнулась.
– Сегодня все это выглядит действительно довольно привлекательно. Эти пальмы, цветочные клумбы, этот плавательный бассейн. Но тебе лучше, чем мне, известно, насколько плохи у него дела.
Она проглотила комок в горле.
– Я не знаю, о чем ты говоришь. Я показал на здание отеля:
– Он не закончил его. Не так ли? Не уложился в срок, который сам себе определил. Этот отель не откроется еще и через несколько недель, а может, и месяцев. Ему придется арендовать номера в отелях по всему городу, когда к нему начнут приезжать отдыхающие.
– Ну и что? Ты видишь эти толпы? Казино работает. Рестораны тоже. Концертный зал.
– Он не собирается делать большие деньги на посетителях ресторана, как он сам говорил. Ресторан лишь призван привлекать клиентов. То же самое можно сказать и о концертном зале – он тратит тридцать пять тысяч в неделю, чтобы там выступали Кугат, Дюран и другие звезды. Выдающиеся знаменитости обходятся недешево. Значит, остается одно казино. Но эти толпы, собравшиеся сегодня, они здесь не останутся и до завтрашнего дня.
– Почему же?
