– Да?
– С того времени, когда у папы случился первый удар. Я попыталась стать актрисой после того, как закончила школу бизнеса. Снимала квартиру в Тауэр-тауне, пробовала себя на сцене местного театра.
Я слегка вздрогнул.
– У меня, гм, была как-то в гостях знакомая, которая тоже занималась чем-то похожим.
– О? Кто?
Я назвал имя, оно ей было знакомо.
– Я видела ее фото! – сказала она, ее фиалковые глаза стали в этот момент еще больше.
– Я тоже, – добавил я. – Когда ты ушла из театра?
– После смерти отца. У меня пять сестер, Нат, и я самая старшая. Еще у меня был брат.
– Я знаю. Твой дядя говорил об этом. Я очень сожалею.
Она молча кивнула:
– Джонни был одним из лучших учеников. Он собирался поступать в колледж, но помешала война.
– Его призвали?
– Да.
– Наверное, твой отец хотел, чтобы сын продолжил семейный бизнес?
– Да, он видел в нем преемника. Отец частенько позволял себе выпить лишнего. Но когда мы потеряли Джонни, он... он не мог уже остановиться. Дела его шли все хуже и хуже, и вскоре папа умер. Инфаркт. У него было два инфаркта. Второй он не перенес.
Она рассказала мне об этом спокойно, ровным голосом, однако глаза ее были полны слез.
– И твой дядя помог тебе, – сказал я. – Устроил тебя на эту работу.
– Да, – ответила она, смахнув слезу кончиком бумажной салфетки, оказавшейся у нее под рукой. – Я никогда не использовала знания, полученные в школе бизнеса... И удивилась, когда обнаружила, что не только не растеряла полученные навыки, но что мне нравится применять их в работе.
– Это здорово. Я очень рад, что дела у тебя идут хорошо.
– Если бы дела шли хорошо, Нат, тебя бы не было здесь. Не так ли?
– Я полагаю, что так. Ты не могла бы рассказать мне об этих посланиях, телефонных звонках?
– Я могу показать тебе эти записки, – сказала она, открывая ящик стола. Будучи аккуратной, она держала их в специальной папке.
Их всего было три; как это обычно делается в таких случаях, буквы были вырезаны из газетных статей. Стандартными были и угрозы. «Откажись от судебного дела, не то будет плохо». «Брось это дело, а то отправишься на тот свет». «Найди нового клиента, иначе умрешь». Ничего оригинального, но игнорировать эти угрозы было нельзя.
– Ни одно из этих посланий не адресовано тебе, – сказал я.
– Большинство угроз, которые мы получаем по телефону, тоже предназначены мистеру Левинсону. Но время от времени они угрожают и мне.
Казалось, что все это ее не очень тревожит.
– Ты могла бы мне сказать, что они тебе там наговорили по телефону?
– О, ничего особо страшного! Во всяком случае, они не грозились меня убить, только порезать мне лицо. Что-то вроде этого.
Она по-прежнему была спокойна. И, думаю, это не было позой. Эта маленькая леди умела держать себя в руках.
– Как ты отнесешься к тому, если я стану твоей «тенью» на какое-то время? – сказал я. – На неделю, скажем?
Она улыбнулась; на ее щеках вновь появились ямочки.
– Я буду только рада. У меня нет приятеля... в настоящее время. Так что тебе не придется ломать мой распорядок дня.
– Я думаю, будет лучше, если я пришлю к вам в контору своего человека: он будет находиться здесь. Я же буду провожать тебя на работу и встречать после рабочего дня. Мы будем также вместе с тобой обедать и ужинать.
Она вопросительно подняла бровь.
– Твой дядя возместит мне все расходы. Мы с ним заключили соглашение.
– Ты знаешь, я живу сейчас дома. В Инглвуде, и на работу езжу на трамвае.
– Мы разместим тебя в отеле «Мориссон».
– Ты сам сейчас уже там не живешь?
– Живу. Правда, я переехал в другой номер – в период, когда временно отошел от всех своих дел. Я присматриваю себе подходящую квартиру, но ты же знаешь нынешнюю ситуацию с жильем.
Она кивнула:
– У тебя найдется лишнее спальное место?
– Да.
– Я могу пожить у тебя?
– Это было бы идеально. Если ты, конечно, доверяешь мне...
– А как насчет того, чтобы доверять мне?
– Это мы выясним позже.
Ту ночь мы провели в одной постели. Она взяла у меня обещание ничего не говорить ее дяде. Но меня и не надо было просить об этом. Я не сумасшедший. Он мне платил сто баксов в день, не считая дополнительных расходов, а я вдобавок спал с его племянницей. «Неплохо же ты устроился, старина», – сказал я себе.
Спустя примерно дня четыре мы, пообедав в ресторане «У Бергоффа», шли не спеша по Вест-Адамс в направлении нашего отеля, когда неожиданно из переулка прямо на нас вынырнул какой-то субъект. Он намеревался, видимо, испугать нас. И ему это удалось. Это был огромный малый крепкого телосложения, с одутловатым лицом и крючковатым носом. Одет он был в совершенно непотребного вида бело-голубой клетчатый пиджак, из-под которого выглядывала белая тенниска, и в мешковатые голубые штаны из легкой ткани. Он был похож на вышибалу из какой-нибудь забегаловки.
– Скажи своему шефу, чтобы он отказался от судебного дела, – сказал он Пегги и показал большим пальцем в направлении переулка, – а то в следующий раз нам придется разговаривать в другом месте!
По всей видимости, этот громила не обратил на меня никакого внимания. Он не знал меня. Я тоже не знал его, но не надо было обладать большой проницательностью, чтобы догадаться, что мы имеем дело с уголовником из шайки Гузика.
Я слегка подтолкнул Пег назад, шепнув ей, чтобы она возвращалась обратно. Заметив это, громила нахмурился, как будто собираясь задать мне небольшую взбучку. В руках у него ничего не было, так что я мало рисковал, когда выхватил из-под плаща свой пистолет и, приставив его к толстому пузу незнакомца, сказал:
– Давай-ка, парень, отойдем в переулок, потолкуем.
Он подчинился, и мы завернули за угол. Я ударил его один раз рукояткой пистолета по голове, и он, лишившись чувств, повалился, как мешок с опилками, на землю, прямо посреди мусорных баков. Около уха у него выступила кровь. Я вытащил у него из-под пиджака револьвер и забросил подальше. Затем я достал одну из своих визитных карточек и, прежде чем сунуть ее в нагрудный карман верзилы, написал на ней:
«Пусть Гузик позвонит мне».
На следующее утро Гузик позвонил.
– Ты вчера огрел по голове Грека, – сказал Гузик своим монотонным бесстрастным голосом.
– В такой одежде, как его, трудно рассчитывать на иное обхождение.
Гузик хрюкнул; похоже, это вызвало у него смех.
– Я был бы очень вам признателен, если бы девушку оставили в покое, – сказал я.
Я не стал просить его отстать от Рэйгена. Это было бы слишком, да к тому же не это меня сейчас беспокоило.
– Это твоя девушка? – спросил Гузик.
– Да, моя. Я убью любого, кто дотронется до нее. Последовала длинная пауза. Затем он сказал:
– Я позабочусь, чтобы ее не трогали.
