– Верно. Вы хотите видеть другое удостоверение?
И я показал ему пяти долларовую купюру.
– Что ж, выглядит оно довольно убедительно, – проговорил он с алчной улыбкой, взял купюру и сунул ее в глубокий карман. – Подождите здесь.
Он открыл дверь, и я мельком увидел подвальную прачечную и корзины для каждой квартиры. Он оставил дверь открытой, но я его не видел, только слышал, что он копошится там, как крыса.
Вскоре он вернулся, демонстрируя свои желтые зубы. В одной руке он – словно церковный привратник тарелку для сбора пожертвований – держал коробку из-под сигар, в другой – вскрытый конверт, впрочем вскрытыми были и все остальные письма в коробке.
Я потянулся к письму.
Он отдернул его назад, с обиженным видом пождав губы.
– Мне нужно еще одно удостоверение. У меня могут быть неприятности, если домовладелец узнает об этом.
– Я уже дал вам пять баксов, приятель, – я вновь улыбнулся ему, но отнюдь не добродушной улыбкой. – И неприятности вам могу причинить я, а не домовладелец, если вы сейчас не дадите мне это письмо.
– Нет, – он покачал головой и кашлянул. – Я серьезно. Я очень рискую уже потому, что разговариваю с вами. Мистер Рикка очень строгий хозяин.
Я сразу остыл.
– Мистер Рикка? Так зовут вашего домовладельца?
– Это его дом, – сказал он, мрачно кивнув. – Я слышал, он связан с синдикатом.
Я тоже это слышал.
Я дал ему еще пять долларов.
Я посмотрел на письмо, только когда сел в машину. Мои руки дрожали, когда я вытащил из конверта единственный листок, – я не стесняюсь об этом говорить.
Письмо было от женщины по имени Мэдж. Фамилии не было, но на конверте был указан обратный адрес: М. Беллиенс, «Три Дуба», Мичиган, зона доставки почты в сельскую местность.
Кейси упоминал, что женщина по имени Беллиенс ухаживает за ребенком. Сукин сын, он сделал меня верующим. Я никак не мог унять дрожь в руках, но сумел прочитать письмо.
Я достал из конверта фотографию.
Кейси в какой-то мере снова оказался прав. Я нашел ребенка на Шартен-стрит. По крайней мере, его фотографию.
Это был очаровательный, уже научившийся ходить малыш в шортах, маечке и подтяжках; у него были светлые волнистые волосы и подбородок с ямочкой, и стоял он между держащими его за руки мужчиной с худым лицом в кепке и фартуке с нагрудником и пухлощекой женщиной в ситцевом домашнем платье; за ними был виден жилой дом. Мужчина и женщина улыбались, мальчик хмурился, а может быть, просто щурился от солнца.
Это был Чарльз Линдберг-младший.
И я отправился в «Три Дуба», Мичиган.
Глава 40
Я выехал на дорогу Лэйк Шор Драйв, достиг Сауф Сайда, пересек промышленную юго-восточную часть города, и вскоре металлургические заводы Чикаго уступили место заводам города Гэри, штат Индиана. Через какое-то время на смену заводской копоти пришел чистый и свежий сельский воздух; на своем спортивном «оберне» 32-го года выпуска я продолжал катить по дороге, огибающей озеро Мичиган, и немного погодя вокруг меня, словно мираж пустыни, выросли песчаные дюны. Я ехал быстро, но не гнал, двигаясь вперед с целеустремленностью голодного зверя. Городок Нью-Буффало в юго-западной части Мичигана, расположенный в центре летнего лагеря и курортной зоны, был известен как ворота этого штата. Именно в этом городке я остановился у скобяной лавки и купил себе охотничий нож, моток веревки и рулон широкой изоляционной ленты. Продавались там и патроны, но я взял немного из дома.
От Нью-Буффало до другого экзотического города мне пришлось ехать совсем недолго, и работник тамошней бензоколонки объяснил мне, как проехать на ферму семьи Беллиенс. По сигналу светофора я свернул на Норт-Элм-стрит, проехал немного и повернул налево там, где ее пересекала дорога с щебеночным покрытием; миновал «Уоррен Вудс», большой девственный лес из бука и клена, где разместился государственный птичий заповедник, свернул налево, потом направо, продолжая двигаться по посыпанным гравием дорогам, проехал фруктовые сады, сменившиеся бескрайними полями, и увидел то, что искал.
Купаясь в лучах дневного солнца, обворожительная, словно картина, изображающая прелести сельского быта, ферма семьи Беллиенс покоилась на отлогом скате холма. Белый, обшитый вагонкой двухэтажный дом на ферме был небольшим, позади и чуть в стороне от него стоял большой красный амбар. На прошлой неделе Сара Сивелла видела такой дом, когда впала в транс в Храме божественной силы. Я свернул на подъездную дорогу; она тоже была посыпана гравием, но в кюветах, по обеим сторонам от нее земля имела красный оттенок. Эдгар Кейси сказал, что возле дома, где находится ребенок, «красная земля на дороге». Я начал подумывать о том, чтобы сменить свой браунинг девятого калибра на магический кристалл.
Однако в этот момент пистолет мне еще был нужен, я уже положил его в карман своего плаща. В другом кармане лежал рулон изоляционной ленты. Моток веревки я привязал к своему поясу и охотничий нож в кожаных ножнах тоже сунул за пояс. Всего этого не будет заметно под моим широким с подкладкой плащом.
Я был готов к тому, чтобы навестить семью Беллиенс.
Куры бросились врассыпную, громко хлопая крыльями, когда я остановил «оберн» сбоку от дома, на посыпанной гравием же площадке перед оградой, где уже стоял пикап, «чеви» последней модели, и зеленый, кажется, новый, трактор. Помимо уже упомянутого мной красного, свежевыкрашенного амбара, возле дома разместились еще несколько строений, включая инструментальную кладовую и ветряную мельницу.
Солнце, спрятавшись за облаком, напомнило мне о том, что еще довольно холодно, но на земле не было снега. Я подошел к парадному крыльцу и постучался. Недалеко от крыльца были качели, слегка покачивающиеся от ветра.'
Дверь открыла женщина – та, которую я видел на фотографии из письма Бернис Роджерс-Конрой: ей было чуть больше сорока, на ней были свежее платье в розовую и белую клетку и белый фартук, о который она вытирала руки. У нее были русые волосы, пухлые щеки и голубые глаза, почти такие же красивые, как у уборщика шестиквартирного дома на Шеридан Роуд.
– Чем я могу вам помочь, молодой человек? – спросила она, улыбнувшись приятной улыбкой. Тон ее мне показался искренним.
– Простите за беспокойство, но у меня сломалась машина. Ваш муж дома?
– Да, конечно. Он во дворе сзади дома. Я могу позвать...
– Пожалуйста. Мне очень жаль, что приходится вас беспокоить.
– Входите, входите.
Я вошел. Она ушла, продолжая вытирать руки о фартук. Я слышал, как открылась дверь черного хода, сунул руку в карман плаща и сжал рукоятку пистолета. Встал спиной к стене, чтобы видеть одновременно парадную дверь и дверь кухни, куда она вошла. Передо мной была лестница, ведущая наверх. Дом был скромным, но хорошо прибранным; деревянные полы, цветастые обои. Мебель была недорогой, но
