– Алло? Да, это я… – Несколько минут он слушал, и лицо его становилось все мрачнее. – О черт! – вырвалось у него. – И что теперь будет? Ага, понятно… Хорошо, я… Я сам ей скажу. – Он осторожно положил трубку, встал и вытянул вперед руки. – Подойди ко мне, – сказал он.
Ирен приблизилась, и Прайс заключил ее в объятия.
– У меня скверные новости, Ирен…
– Какие? – Она вскинула на него испуганные глаза.
– Мила… На нее напала соседка по камере. Мне очень жаль, Ирен, но… Твоя дочь мертва.
Эпилог
Шесть месяцев спустя
– Доброе утро, – сказала Лаки, когда Ленни, Мария, Джино-младший и Леонардо вернулись с пляжа.
Волосы у всех четверых были влажными, на коже налип песок, но лица сияли улыбками. – Кто хочет есть?
Завтрак она накрыла на выходившей к морю террасе. Горячие сдобные булочки, свежие фрукты, йогурт, французские тосты и бекон выглядели очень аппетитно, и дети с радостными воплями бросились к столу.
– Я хочу, я! – кричали все трое, а громче всех – Леонардо, который после удачной операции быстро научился говорить и каждый день перенимал у Джино и Марии новые словечки.
Ласково обняв его за плечи, Лаки прижала мальчика к себе. Она успела полюбить Леонардо, который после смерти матери буквально прилип к Лаки, а она не отличала его от собственных детей. К тому же он был ей не чужой – в нем текла кровь Ленни.
Клаудии устроили трогательные и пышные похороны, поминальные молитвы читались на английском» и итальянском языках.
Лаки очень боялась, что после трагедии Ленни снова впадет в депрессию, и была счастлива, что этого не произошло. Ленни удалось не только справиться с собой, но и в корне изменить свое отношение к жизни. Теперь он регулярно ходил в тир, упражняясь в стрельбе из револьвера, и даже брал уроки карате, и Лаки мысленно аплодировала мужу. Он окреп, похудел, а главное – обрел уверенность в себе, которую не смогли бы поколебать никакие испытания.
Впрочем, Лаки надеялась, что таких жестоких испытаний в его жизни больше не будет.
Тем временем дети заспорили, кто будет сидеть во главе стола, и Лаки предложила уступить это место Леонардо.
– Но я первая сказала, что хочу сидеть на папином месте! – надулась Мария.
– Ну, может быть, завтра, – сказала Лаки, придвигая Леонардо стул. – Если будешь очень-очень, хорошей!
– Я умею быть очень-очень хорошей! – тут же похвасталась Мария.
– Я так и думала, – улыбнулась Лаки.
Ленни подошел к ней сзади и крепко обнял. С его волос сыпался песок, но Лаки не возражала.
– Как поживает сегодня моя маленькая женушка? – промурлыкал он.
– Твоя маленькая женушка поживает неплохо, – ответила она. – А как поживает мой муж?
– Счастлив как идиот, особенно сейчас, когда видит тебя. – Он уткнулся носом в ее шею.
– Послушай, Ленни… – начала Лаки. – Что?
– Мы выходим в двенадцать, так что будь добр – приготовься заранее. И не цепляйся за свой компьютер: когда я скажу «пора», ты должен тут, же спуститься. Ясно?
– Гм-м… Я попробую.
– И пробовать нечего. Да, не забудь побриться.
Ленни ухмыльнулся и снова обнял ее.
– Есть, сэр. Будет исполнено, сэр.
– То-то, – добродушно проворчала Лаки. – В конце концов, мы не каждый день бываем на свадьбах.
– Ты должна надеть это! – настаивала Бриджит.
– И не подумаю, – уперлась Лин.
– Нет, наденешь!
Лин схватила голубые с оборочками подвязки и подбросила высоко в воздух. Подвязки упали точно в ведерко, где во льду охлаждалось шампанское, и выражение лица Лин стало виновато-хитрым.
– Извини, я не хотела, – сказала она с раскаянием. – Теперь их точно нельзя надеть – они же мокрые!
Бриджит нахмурилась:
– Неужели ты никогда не слышала, что на свадьбу невеста обязательно должна надеть что-то голубое и обязательно взятое взаймы у подруги?
– Слышала, но это не значит, что я должна надевать эти глупые кружавчики! Я же черная, и они мне совершенно не идут!
