ним о фильме, а если Ленни начнет первым – отмахнись. Можешь сказать ему, что это всего лишь один из множества фильмов, которые ты планировал сделать, и что тебе скорее всего просто не хватит на него времени. Договорились?
Алекс наградил ее долгим насмешливым взглядом:
– Вот не думал, что когда-нибудь услышу от тебя такие слова.
– Какие именно? – откликнулась Лаки.
– Такие… Так разговаривают только издерганные замужние женщины, которым смертельно надоел зануда муж.
– Быть может, тебе это еще неизвестно, Алекс Вудс, но в браке считается нормальным делать все, чтобы твоя половина чувствовала себя счастливой, – отчеканила Лаки.
– Я-то знаю, – ухмыльнулся Алекс. – Значит, правду говорят, будто в браке нет секса, а есть только супружеские обязанности?
– Уверяю тебя, Алекс, что к моему браку это не относится, – сердито возразила Лаки.
– Уверяю тебя, Лаки: я в этом никогда не сомневался, – ответил он ей в тон и улыбнулся. Алекс всегда был доволен, когда последнее слово оставалось за ним.
Некоторое время они с вызовом смотрели друг на друга, Лаки отвела взгляд первой.
– Хотела бы я знать, где, черт возьми, носит эту Бриджит? – сказала она, бросив взгляд на часы. – Я устраиваю вечеринку в ее честь, а она даже не считает нужным приехать вовремя!
– Кстати, хотел тебя спросить: ты видела ее мужа? – поинтересовался Алекс.
– Вчера вечером я собиралась пригласить их на ужин – просто посидеть немного по-семейному, но Бриджит заявила, что у них-де слишком много неотложных дел, – сказала Лаки озабоченно. – Знаешь, у меня такое чувство, что этот ее граф – просто задница, которой нужны деньги Бриджит.
– А что, по-твоему, хуже – просто задница или задница, жадная до денег? – спросил Алекс, и оба рассмеялись.
– Задница есть задница, – ответила Лаки. – И тут уж ничего не поделаешь.
– Какая утонченная мысль, – усмехнулся Алекс. – Надо будет запомнить.
– А пошел ты!.. – незлобиво огрызнулась Лаки.
– Спасибо, дорогая. Я тоже тебя люблю, – сказал он небрежно и отошел.
Лаки проводила его пристальным взглядом.
Глава 8
Прайс Вашингтон все же связался со своей бывшей женой Джини, хотя делать это ему очень не хотелось. Основным аргументом в пользу такого решения стала необходимость ввести ее в курс дела до того, как сообщения об аресте и обвинениях против Тедди появятся в прессе и на телевидении. Кроме того, по зрелом размышлении Прайс пришел к выводу, что в совете адвоката использовать Джини на суде есть рациональное зерно. Главная трудность, однако, по-прежнему заключалась в том, чтобы заставить Джини на протяжении всего процесса изображать из себя любящую мамашу.
– Мне нужно срочно встретиться с тобой, – сказал Прайс, дозвонившись до Джини. – У Тедди серьезные неприятности, и ты могла бы помочь.
– Кто говорит? – томно спросила Джини, и Прайс выругался про себя. Джини не могла не узнать его, просто она обожала выпендриваться.
Его так и подмывало сказать: «Это тот кретин, который двенадцать лет платил тебе огромные алименты, хотя ты их не заслужила», но сдержался. Пожалуй, впервые после развода ему что-то было нужно от нее, поэтому он только скрипнул зубами и продолжил разыгрывать из себя джентльмена. Джини, правда, трудно было назвать леди, поскольку леди обычно не злоупотребляют кокаином и не пьют виски стаканами.
Прайс и женился-то на ней только потому, что в те годы он сам чуть не ежедневно кололся, курил или глотал всякую гадость и ему было абсолютно все равно, кого он каждую ночь укладывает к себе в постель на законных основаниях. Прайс прозрел и осознал свою ошибку только тогда, когда перестал баловаться наркотиками. К этому моменту, однако, у них уже был сын (узнав об этом. Прайс был весьма и весьма удивлен), и только по этой причине их брак просуществовал еще сколько-то времени. Когда же он наконец решил, что с него хватит, Джини проявила завидное упорство, и ему удалось получить развод только после долгой и довольно скандальной судебной процедуры.
Когда же он женился во второй раз – еще одна ошибка, которая обошлась ему недешево во всех смыслах, – вот тогда Джини разозлилась на него всерьез.
С тех пор он и выплачивал ей алименты.
– Хватит валять дурака, Джини, – сказал он резко. – Это очень важно, и это касается нас обоих. Ты можешь приехать?
– Почему это я должна ехать к тебе?
– Потому что это касается твоего сына, – сказал он резко.
– О-о! – откликнулась Джини самым саркастическим тоном. – Ты имеешь в виду того самого сына, которого – по твоей же просьбе – тебе поручили опекать? Я правильно поняла?
«Стервой была, стервой и осталась», – подумал Прайс.
– Не паясничай, Джини, – оборвал он ее. – Нам Нужно встретиться. Если хочешь, я сам могу подъехать к тебе.
– Жду тебя через десять минут, – заявила Джини. – И пошевеливайся, я как раз собиралась уходить.
