инфляцию, и про частую смену президентов… И, конечно, о том, что ты никогда не получишь «Гран- при».
Лена почему-то в этом не сомневалась. Пусть и явилась она в прошлое с солидным, как говорится, багажом, пусть и может прямо сейчас, во втором классе, сыграть сложнейшую колыбельную Дворжака, а все равно: не видать ей главных призов, на роду не написано. Потому что вон Женька Котиков, даже без всяких бонусов типа пятнадцати лишних лет, а уже играет душевнее, чем она. Азартней. Ярче. Талантливей. Так и зачем спорить с природой? Нет у нее таланта к музыке – и нет. Не лучше ли попробовать эту природу как-нибудь по-другому обыграть?
И однажды вечером, когда дома присутствовали и, как всегда, грустный папа, и усталая мама, Лена им заявила:
– Я больше не хочу заниматься музыкой.
– Что с тобой, доченька? – перепугался отец. – Ты не заболела?
– Ну и чем же ты хотела бы заниматься вместо фортепиано? – сухо поинтересовалась мама. – В швейное ПТУ готовиться будешь?
– Нет, папочка, не волнуйся: я не болею, – ответила Лена отцу. А маме заявила: – Ну почему же сразу в ПТУ? У меня, вообще-то, другие планы.
– Какие же? – скептически прищурилась родительница.
– Во-первых, я хочу заниматься большим теннисом. Серьезно. Профессионально. И на случай, если в спорте карьера не сложится, буду готовиться в институт. В престижный. Типа Плехановского или Финансового.
– Ты сказала – теннис?! – в ужасе переспросил отец. – И Плехановский институт?! Но зачем?!
– Кто тебя этому научил? – потребовала ответа проницательная мама.
– Никто не учил, – пожала плечами Лена. – Я сама так решила.
– Но теннис – это же так скучно! И совсем непрестижно! И вообще: спорт – это для тупых! – взмолился отец.
– И зарабатывают эти спортсмены жалкие копейки, – припечатала мама. – А бухгалтеры – еще меньше.
«Ага, – вздохнула про себя Лена, – рассказать бы тебе про Машу Шарапову с ее двадцатью миллионами долларов в год… Или про зарплату главного бухгалтера, скажем, в банке».
Но рассказывать, конечно, не стала. Вместо этого заявила:
– Вообще-то, воспитывать меня поздно. Я уже все решила и прошла отбор в «Спартаке». Одна молодая тренерша меня к себе в группу взяла. Рауза Исланова зовут.
«Если уж таких детей, Марата и Динару Сафиных, вырастила, значит, и меня чему-то научит».
– И еще: переведите меня из музыкалки в английскую спецшколу, – пользуясь тем, что родители ошарашены, попросила Елена, – а то без иностранного языка скоро будет совсем никак. А я хочу быть во всеоружии.
– В чем ты хочешь быть? – изумленно переспросила мама.
– Во всеоружии, – повторила девочка. – А что, красивое слово. Я его вчера по телевизору слышала в программе «Время».
– Но как же, Леночка, музыка? Тебе не жаль ее бросать? – тихо спросил папа. – Я так хотел, чтобы ты всю жизнь играла…
«Знал бы ты, во что эти игрушки в итоге выльются», – Лена вспомнила постылую концертмейстерскую работу, и ее передернуло. А отца она заверила:
– Я все равно, пап, буду играть. Но только не для «Гран-при». А для себя. И еще – на великосветских приемах.
– Где? – опешила мама.
«На балах. В Дворянском собрании. Их через десять лет восстановят», – быстро подумала Лена. А вслух устало сказала:
– Да ладно, мам… Это я просто так ляпнула. Не бери в голову.
…И опять миновало пятнадцать лет.
Но, боже, как они отличались от ее прежней жизни – с ее бесплодными метаниями за «Гран-при», несчастной любовью, разочарованиями, бедностью и тоской… Нет, новая Лена жила совсем по- другому.
Теннисной звезды из нее, правда, не получилось. Тренерша, умница, иллюзиями и «завтраками» свою ученицу не кормила, сказала уже через пару лет занятий: попасть в мировую элиту теннисистке Сальниковой, похоже, не светит. Да Лена и сама, как ни напрягала память, никак не могла вспомнить, чтоб в рейтингах или газетах «из будущего» фигурировала девушка с ее фамилией. Ну и зачем тогда против судьбы переть? Так что школу высшего спортивного мастерства, с изнурительными тренировками до рвоты и обмороков, она покинула, но теннис бросать не стала. Перешла на необременительные занятия два раза в неделю – пригодится, когда она в элиту бизнеса выберется. В бизнесе-то все, и президент, и мэр, по корту бегают, ну а она, Лена, составит им достойную компанию. И на корте, и на поле, так сказать, олигархических действий.
Ну и помимо тенниса Лена, с «недетским упорством», как говорила мама (эх, если бы она знала, насколько не детское!), взялась готовиться в бизнесменши мирового уровня. Иностранные языки. Математика. «Оттудошняя» литература по экономике – как же сложно было ее доставать, но дело того стоило. Нужные знакомства – ведь очень полезно, если подружишься с будущим олигархом еще в детстве!
Но только Лена в отличие от прочих девушек, погрязших в мечтах о миллионере, в яблочко стреляла с гарантией. Пошевелила мозгой, вспомнила несколько громких (для 2005 года) фамилий из числа владельцев банков и фирм-корпораций-холдингов – и взялась их искать (служба «09» в девяностые годы работала исправно).
С кем-то не повезло: олигарх Б., как оказалось, в это время сидел в тюрьме, а олигарх У. возглавлял преступную группировку, и с ним хрупкая школьница Сальникова решила не связываться. А вот с будущими воротилами бизнеса П. (десятый класс обычной московской школы) и Х. (первый курс мехмата МГУ) хорошенькой Леночке удалось познакомиться без труда. Да какой там без труда – потенциальные олигархи (оба какие-то неприкаянные, с непромытыми волосами и дичинкой во взорах) просто счастливы были, что красивая, стильная, образованная и веселая девушка обратила на них свое внимание.
«И обоих можно абсолютно без проблем совсем молодыми женить, – поняла Леночка. – Как бы только не просчитаться. Как бы вспомнить, кто из них в 2005 году будет побогаче и повлиятельней?!»
А вот еще одного потенциального жениха, звезду классической музыки и бывшего одноклассника Женьку Котикова, Лена забраковала. Он, конечно, жутко талантливый. И в свое время весь мир покорит, но оно ей нужно? Терпеть бесконечные «гениальные» заморочки… Терзать уши его бесконечными домашними репетициями. А зарабатывать он станет – не больше миллиона в год. Разве ж для нее, человека, который знает, что будет, это деньги?
Лена уже сейчас, в школе, проворачивала неплохие сделки.
Когда знаешь обо всех грядущих дефолтах и перипетиях банковских курсов, крутануться в нужном направлении – раз плюнуть. А оборотные средства Лена сначала из родительской заначки стибрила да у богатых одноклассников заняла, ну а очень скоро начала играть на свои. И соответственно, одевалась по последней европейской моде, а вовсе не так, как ее совсем обедневшие родители в старших классах школы уродовали…
Папа, видя свою дочь такой меркантильной и вечно погруженной в скучные расчеты экономических схем, откровенно страдал. Упрекал, что она совсем забросила музыку. Не бывает на классических концертах. И измеряет добро деньгами. Зато мама финансовыми и прочими успехами дочери откровенно гордилась. И повторяла: «Да уж, рожала я тебя не такой. Пока маленькая, была лопушок лопушком, а потом вдруг как подменили!»
Ну а Лена в благодарность наставляла родительницу, что корректировать близорукость в клинике Федорова и улучшать грудь с помощью силикона – это полная глупость: «Увидишь, как через десять лет тебе это аукнется. Для здоровья куда полезней ходить в фитнес-клуб (в Москве пока что имелся один- единственный) и сидеть на „кремлевской“ безуглеводной диете…»
